Почему колхоз «Гигант» не может держать ферму? Электричество дорого, и доильные установки сломались, а новых промышленность уже не делает. В 1990 г. в России имелось 242,2 тыс. доильных установок и аппаратов, а в 1999 г. — 96,4 тыс. Потому-то в 1990 г. на фермах производили 41,4 млн. т молока, а в 1999 г. 15,8 млн. т. А на подворьях в 1990 г. 13,3 млн. т, а в 1999 г. 16,0 млн. т — прирост с гулькин нос. Перевод коров на подворья сразу привел к ухудшению породности стада, снижению удоев и значительному росту затрат кормов на производство молока. Не будем уж говорить о трудоемкости. И нам говорят, что это — благо!
Все, чем восхищается журналист «Известий» и ставит в пример, на деле является регрессом, даже архаизацией — откатом в технологии и организации производства. К этому приходится прибегать только для того, чтобы выжить в условиях реформы, а нам это представляют как шаг вперед. Должны же мы понять эти устремления «реформаторов»! Кому-то ведь придется восстанавливать хозяйство.
Журналист хвалит колхоз «Гигант», где установлена примитивная система расчетов. Предприятие распалось на бригады-артели, которые живут «по понятиям». Вот разговор с председателем: «Я долго искал эффективную схему управления хозяйством. И нашел, — улыбается Александр Васильевич. — Она доступна любому колхознику. Основа моего договора с производственными бригадами: вы мне — 25 центнеров зерна с гектара, все остальное — ваше».
Но это — именно не нормальная схема управления в сложной системе, а схема чрезвычайная, аварийная. Она разумна сегодня, когда положение именно чрезвычайно — а ее нам представляют как шаг вперед. Где такое видано на эффективных фермах?
И дальше похвалы «новым схемам» — и такая же архаизация и распад целого: «Экономить научились на всем. Этим летом бригадир Резванов впервые ухитрился забыть даже о существовании колхозного автогаража. Потому что это, по его словам, «чужое» подразделение, с которым надо делиться. Словом, перевезла бригада от комбайнов весь урожай — 10 тысяч тонн — на своих тракторных тележках». Вместо эффективного разделения труда, вместо использования технологически выгодного транспорта (грузовиков) — на своих тележках, лишь бы не делиться с «чужим» подразделением.
И, конечно, гимн новому, рыночному порядку, когда за все надо платить — но богатые крестьяне, конечно, всегда могут для этого получить ссуду. Журналист восхищен: «Колхознику больше нет нужды топать со своими финансовыми просьбами к председателю. Совет бригады выдает ссуды и на дорогую операцию в больнице, и на покупку жилья, и на учебу детей в вузах». Что же считает журналист «дорогой операцией в больнице», на которую всегда может получить ссуду российский крестьянин? Наверное, удаление бородавки. Пусть узнает расценки в настоящих «рыночных» больницах, а не в нынешних все еще полусоветских, где такие же бедолаги-врачи берут небольшую мзду, чтобы самим не пропасть.
И как незаметно встраиваются в ткань рассказа о богатом урожае все эти лживые идеи-вирусы. Даже слово «колхоз» готовы такие змеи вставить, чтобы читатель уши развесил.
А главное — соблазнить людей, чтобы не противились купле-продаже земли. Но вечно соблазн длиться не может, им сыт не будешь. Все еще впереди.
Май 2002 г.
То вспыхивая, то притихая, в прессе и на телевидении развертывается кампания по восстановлению в РФ смертной казни за убийство. Когда такие спектакли ставит старый и опытный «патриот России» Савик Шустер — держи ухо востро. Если демократы раздувают волнующую тему и начинают громко «болеть душой» за русский народ, всегда полезно задуматься, какую очередную пакость они нам готовят в красивой обертке.
Известно, что в нашей культуре укоренено глубокое отвращение к убийству и ненависть к убийце. Когда при Горбачеве СМИ захватили разрушители нашей культуры, именно по этому устою они стали наносить сильнейшие удары. Даже ввели в обиход романтическое слово «киллер» — вместо наемного убийцы. Густым потоком хлынули на экран фильмы, представляющие убийство обыденной вещью и чуть ли не прославляющие убийцу.
