В.Н.Шубкин делает важный вывод о молодежи, выросшей в годы перестройки и реформы: «Все большую популярность приобретает насилие». А потом он продолжает свою антисоветскую песенку и дает нелепое объяснение: «К нему [насилию] молодежь толкают не только особенности подросткового сознания, но и традиции большевизма, радикализма, милитаризации и гулагизации сознания».
Нет, господин социолог! Хватит дурить людям голову. Почему же «особенности подросткового сознания», которые он считает главным фактором в росте насилия, не проявлялись в советское время? Не было в СССР подростков — или социальные и культурные условия жизни компенсировали эти «особенности»? И почему «традиции большевизма и гулагизации» не проявлялись именно при большевизме и ГУЛАГе? К чему это нагромождение сложных домыслов, когда он сам же только что говорил в своем докладе о главном — о сломе трудовых отношений и системы образования, о безнадежности положения молодежи.
Идеологи реформы декларировали, что жизнь человека — это борьба за существование, которую он ведет с себе подобными. Побеждает сильнейший, а «слабые» должны смиренно ожидать их благотворительности. Эта антиправославная хищная идея для детей и подростков России сразу стала преломляться в обыденную социальную реальность. Большая масса детей оказалась вообще выброшена из школы.
Недавно прошла конференция педагогов на тему «Образование как фактор государственной безопасности». Ей посвящен номер журнала «Известия Академии педагогических и социальных наук» (2002, № 6). В редакционной статье, открывающей номер, сказано: «У нас сейчас достигли совершеннолетия 10 млн. совершенно неграмотных, и 2 млн. ребят школьного возраста по разным причинам не учатся».
Этот результат реформы — предпосылка к «молекулярной» гражданской войне в городах РФ, к разлитому внизу насилию без смысла и идеологий. В рамках культуры и цивилизации мог оставаться, будучи неграмотным, крестьянин, хотя и он страдал от этого все сильнее и сильнее. Его отлучение от образования — одна из важных причин поворота крестьянства к революции (вот что напомнил нам на той конференции учитель из Пензы: по данным переписи 1897 г., в Пензенской губернии доля грамотных составляла среди мужчин 23,7%, а среди женщин 6,3% (с. 188).
То, что на Первом съезде работников просвещения в 1918 г. учителя приняли выстраданное русской культурой решение о создании в России единой общеобразовательной школы и обязательном обучении, на целый исторический период укрепило нашу страну и материально, и духовно. Школа самого лучшего, университетского типа — для всех детей! И эти дети сделали Россию второй индустриальной державой, спасли ее от нового тевтонского нашествия и создали возможность для спокойного уверенного развития.
Это благо мы не сумели использовать — и возвращается к нам неграмотность миллионов молодых людей, выброшенных из школы, и тупая полуграмотность тех, кому хозяева определят учиться в «школе для массы», школе «второго коридора».
Но имитировать Запад в отношениях с молодежью нашим реформаторам не удастся, напрасно они надеются. Дело кончится социальной катастрофой. Жаль, что она затянет в свою воронку и тех, кто сам активно не ломал наше хозяйство и нашу школу, а всего лишь поддакивал реформаторам.
Сентябрь 2002 г.
В результате реформы (ее иногда называют «антисоветской революцией») в России возник глубокий кризис культуры. Как объясняют его сами демократы? Не в состоянии отрицать очевидное сегодня разрушение культурных оснований всей народной жизни в России, они сводят все к экономическим проблемам. Суть кризиса скрывают криками о нехватке денег. Какой вульгарный материализм. В войну и театр, и кино имели меньше денег, чем сегодня, и питались актеры хуже — а кризиса не было. Кризис культуры всегда вызван болезнью ее духовных оснований. Но наши «генералы культуры» бегут от этой мысли, она им невыносима. Ведь это они сами, своими руками нанесли раны и внесли в них заразу. Так надо понять, что за болезнь.
Вспомним, как было дело. Видные деятели культуры, примкнувшие к Ельцину, приняли активное участие в «хирургической» операции над самыми сокровенными культурными кодами России. В культурном проекте демократов — отрицание почти всего того, что мы с детства, много веков почитаем как добро. В нем ненависть к тому, что нам кажется достойным и красивым. Они с самого начала не скрывали своей неприязни и даже ненависти к нам — как только нас ни обзывали в этой их «демократической прессе». В отдельные годы оскорбления в адрес «совков», «рабов», «люмпенов» и т.д. доходили до истерики. Как противны им были наши повадки, наш способ трудиться, наша манера ходить, говорить, смеяться. Все им было не так. Подумать только, они назвали свою паству «поколеньем, что выбрало «пепси»!
