— Я больше ничего не смогу сделать, милая, — сказал ей отец с застенчивой грустной улыбкой.
Даже сейчас, будучи совершенно беспомощным, он изо всех сил старался уберечь то единственное и дорогое, что у него было, — свою любимую дочь. Отец и судебное разбирательство представил ей лишь как интригующий поворот судьбы, опасаясь, как бы его невзгоды не уязвили ее хрупкую юную душу. Но бороться у него больше не было сил. Он смирился. А Грейс решила попробовать спасти его.
Отец всегда был для дочери героем. Он долгие годы делал все от него зависящее, а подчас и совершал чудо, чтобы продлить дни больной матери Грейс, тяжелое неврологическое заболевание которой методично разрушало слабый организм, не оставляя надежд на излечение. Заработок отца уходил на медикаменты, диагностические и терапевтические процедуры. Было испробовано все — от экзотической китайской медицины, гомеопатии, народного целительства до дорогостоящего лечения в Штатах. Но результатом стали лишь невыносимые страдания его возлюбленной жены, которые два года назад закончились мучительной смертью — за неделю до двадцать первой годовщины Грейс.
Тогда девушке еще не было известно, что ее отец, честно трудившийся всю жизнь, воспользовавшись служебным положением, «занял» крупную сумму денег в руководимом им британском подразделении «Эль Банко де Эррера», крупнейшего банка Испании…
Когда его обвинили в махинациях, она нашла этому только одно объяснение: кто-то сознательно дискредитирует честное имя ее отца, кто-то, подставив его, наживается. Этот кто-то должен за все заплатить, постановила Грейс. И, не афишируя этого, взялась за дело… Но все оказалось гораздо проще.
— Я собирался вернуть деньги, — откровенно признался дочери Ангус Бересфорд. — У меня был план. Если бы мне удалось осуществить его прежде, чем вскрылось хищение… Но, увы. Злой рок распорядился иначе, — качал головой отец.
И это был именно злой рок, который словно подстерегал трудолюбивого растерянного человека, чтобы уличить при первой же оплошности. Внезапная аудиторская проверка легко вскрыла расхождение в итогах. Сумма была чрезвычайно велика для такого человека, как Ангус Бересфорд, однако для «Эль Банко де Эррера» являлась мизерной. Но факт оставался фактом, тем более что сам управляющий не опровергал его. Когда же этот факт придали гласности, как пример бдительной работы аудиторской фирмы, жизнь Ангуса и Грейс Бересфорд трагическим образом изменилась. Прежде уважаемое семейство стало объектом общественного порицания, но никому из хулителей недосуг было выяснять причины такого проступка. Да и кто бы стал рассказывать о многолетней борьбе за жизнь любимой Сьюзен, о затяжном периоде беспросветности и нужды, последовавшем после ее смерти, о деньгах, тщетно потраченных на ее лечение, об огромных долгах?
Грейс постаралась стряхнуть с себя тягостные воспоминания. Она сосредоточилась на ленте горной дороги, вьющейся ввысь, увидела, как просветлело небо, как стремительно капитулируют грозовые тучи, неся не извергнутые громы и молнии в соседний край.
— Милостивый боже, — шепнула Грейс.
Девушка боялась своего ближайшего будущего так же, как боялась высоты. Но отступать не собиралась. Перед ней стоял родовой замок герцогов Эррера, известный как Эль Кастильо де Леон.
Она проделала долгий путь к его новому владельцу. Но прежде она писала и умоляла о встрече, звонила, пытаясь связаться с ним лично. Письма оставались без ответа, звонки перехватывали бдительные подчиненные. Грейс начала свое поломничество с Мадрида, где располагался головной офис «Эль Банко де Эррера». Все безуспешно. Затем она направилась на юг, к частной резиденции герцога, укрытой в Андалусских горах. И вот добралась до древнего мавританского форта…
Она вышла из машины. Передней возвышались исполинские каменные стены крепости. Грейс вздрогнула.
Ленивый дождь, что еще недавно шел на убыль, отчаянно зачастил вновь. Поглощенная своими мыслями, Грейс не заметила, как быстро промокла. Тонкое платье облепило стройную девичью фигуру, волосы прилипли к щекам и шее, но она продолжала стоять у громадных врат замка и заворожено смотреть на бойницы. Вздрогнув очередной раз, но уже от холода, Грейс вернулась к машине и накинула на плечи теплый материнский палантин из нежного кашемира — грустное напоминание о былом благополучии ее семьи.
