— За это не беспокойся, но пусть Рафаэль не задерживается, а то я за себя не ручаюсь. Может случиться так, что я получу удовольствие раньше, чем он появится. Она слишком хороша, чтобы я сдерживал себя слишком долго. Так что поспеши к Рафаэлю и пусть он поторопится.
— Фу, Лоренцо. Твое плебейское происхождение все же сказывается. Ты — мерзкое животное, — бормоча эти слова, Консуэла направилась к двери.
— Да, да, моя несравненная, но разве не по этой самой причине твой выбор пал именно на меня? Другие могли бы подвести.
Лоренцо мягко повернулся, глаза его стали узкими, и трепет ноздрей выдавал ярость, кипевшую внутри.
Консуэла послала ему выразительный взгляд и резко сказала:
— Лоренцо, не пытайся играть в какие-либо игры со мной. Мы оба знаем, что ничто не в силах утолить твой аппетит на женщин и тебе неважно, хотят тебя или нет. А за деньги ты готов на все. По его губам прозмеилась улыбка.
— Ты знаешь меня слишком хорошо, Консуэла. Но помни, даже самая жадная крыса не станет есть протухший сыр. Так что не надо комментировать мои поступки — что хочу, то и делаю. Кстати, ты поступила бы точно так же, если жизнь вдруг захотела бы поменять нас местами. Не пытайся передо мной изображать светскую даму, на меня это не действует.
Лицо Консуэлы исказила злая улыбка, ее темные глаза тоже блеснули гневом.
— Согласна, — прошептала она. — Мы действительно понимаем друг друга. Все, я оставляю вас наедине, потому что боюсь, что Рафаэль может уйти из дома до того, как я возвращусь.
Она растворилась за дверью, а Элизабет осталась в комнате с Лоренцо и смотрела широко раскрытыми глазами на его стройную фигуру. А тот, мысленно раздевая ее своими черными глазами, шептал:
— О, моя игрушечка, не бойся меня. С тобой я буду очень ласков и тебе будет очень хорошо со мной — я хочу увидеть это…
— Нет, сеньор, пожалуйста, не делайте этого со мной, пожалуйста! — Элизабет умоляла его с истерическими нотами в голосе. — Не надо! Пожалуйста, не отнимайте у меня честь!
Мерзкая улыбка искривила его губы.
— Прошу прощения, даже если вы станете сопротивляться, я все равно добьюсь своего. Вы слишком хороши, чтобы я смог пересилить свое желание.
С этими словами он добрался до нее и повернул лицом к себе.
Лоренцо был молод, прекрасно сложен, и за его стройностью пряталась сила ягуара. Элизабет сделала эти открытия, когда пыталась вырваться из его объятий. Борьба придала ей какие-то силы, но было ясно, что Лоренцо не может не победить. Его руки с пугающей силой сжали ее тело.
— Веди себя тихо, а то как бы я что-нибудь тебе не повредил, — пробормотал он зло, затаскивая ее в глубь дома.
В страхе перед тем, что должно было произойти, Элизабет напрягла силы и продолжила борьбу. Хотя она уже была обречена, но все же колотила его по груди и плечам своими маленькими кулачками. Действие наркотика сказывалось все больше. Лоренцо стал раздваиваться в ее глазах, голова кружилась сильнее. Мысли стали путаться, и неожиданно она с удивлением как бы со стороны услышала свой голос, выкрикивающий очень грубые ругательства. Она понимала, к чему шло дело, но, как в ночном кошмаре, оставалась неясная надежда, что вот-вот все закончится.
Не обращая внимания на ее сопротивление, судорожные движения тела, удары хрупких кулачков, не приносящих вреда, ее ругательства, Лоренцо тянул ее в спальню, запрятанную в глубине дома.
Он бесцеремонно бросил ее на широкую постель с пологом против москитов и стал срывать с нее одежду. На это понадобилось не очень много времени, и вскоре Элизабет лежала абсолютно нагая, обмякшая, как тряпичная кукла. В ее голове проносились какие-то обрывки мыслей. Серебряные пряди волос разметались по рубиновому покрывалу, а кожа цвета слоновой кости светилась в полумраке зашторенной комнаты. Элизабет лихорадочно металась по кровати.
Лоренцо плотоядно наблюдал за ней, и тело его все больше наливалось вожделением. Голодными глазами скользил он по ее небольшим прекрасной формы грудям с бледно-розовыми сосками. Взгляд его опускался все ниже и ниже и наконец уперся в покрытый золотистыми кудрявыми волосами треугольник между ног. В чувственном возбуждении у него перехватило дыхание от ощущения ее совершенства. Он видел стройную талию, округлые бедра. И срывая с себя одежду, он совершенно забыл, зачем был нужен Консуэле, забыл о том, что вот-вот должен был появиться Рафаэль, — существовала только она!
