Мгновение Айван смотрел на нее, потом откинул голову назад и засмеялся.
– Это самый сомнительный аргумент, который я когда-либо слышал. Хорошо, вы с Филиппом победили, я позволяю вам носиться со мной, словно с беспомощной старухой! Не будете ли вы так любезны, налить мне чего-нибудь? Я ничего не выпил после обеда, потому что спешил вернуться сюда и увидеться с вами.
– Конечно! Что вы будете пить?
– Что ж, сегодня особый день, – ответил Айван. – Налейте мне бренди. Там должен быть круглый бокал. Если нет, позвоните Жану.
– Да, он здесь, – сказала Аманда, наливая бренди и подавая ему.
– Спасибо. Теперь расскажите, какие еще распоряжения отдал доктор. Что он порекомендовал вам?
– Он сказал, по крайней мере в течение ближайших трех недель я не должна участвовать ни в каких авантюрах. Но ведь не обязательно обращать на это внимание.
– Ничего подобного. Вы только что сказали, что я должен слушаться его. А раз я, значит, и вы, моя девочка. Где вы собираетесь провести эти три недели?
На мгновение воцарилось молчание, и Аманда не решилась выговорить то, о чем кричало ее сердце.
– Не знаю, – ответила она. – Все будет зависеть от Вернона, не так ли?
– Да… полагаю, что так, – произнес он, словно забыл о существовании ее брата. – Мы обсудим это с ним вечером. Я просил Филиппа передать, чтобы Вернон зашел сегодня.
– Как вы думаете, чем лучше было бы заняться?
– А что бы вы хотели делать?
– Я бы хотела побывать в каком-нибудь тихом местечке во Франции. Что-нибудь наподобие вашей фермы. Здесь очень мило и спокойно.
– Да, очень спокойно. Но вам не кажется, что через некоторое время вам здесь наскучит? Ведь вам придется отказаться от авантюр, как выразился Филипп?
– Не думаю, что мне захочется в них участвовать, – откликнулась Аманда.
Но только она произнесла эти слова, как подумала, что это единственная для нее возможность находиться рядом с Айваном.
– Возможно, вам только так кажется, потому что происшествие прошедшей ночи расстроило вас. Кстати, как ваши ноги?
– Все еще ноют. В следующий раз, надеюсь, я буду прыгать с такой высоты в шиповках.
– Следующего раза не будет, – проговорил Айван неожиданно охрипшим голосом. – Это происшествие из тех, что невозможно было предвидеть.
– Все закончилось хорошо, – сказала Аманда. – А что Макс Мэнтон? Он все еще собирается ставить свою пьесу во Франции?
– Думаю, Мэнтон предпочтет продать свою виллу и убраться, пока жив и здоров, в Америку. Он получил хороший урок. Если кому-нибудь и удается однажды повлиять на ситуацию в этом мире, то повторить нечто подобное не удастся никому. Люди этого не допускают. Они предвидят возможные последствия и принимают меры, чтобы их предотвратить.
– Вы имеете в виду, что его могли убить?
– Думаю, ему повезло, что он до сих пор еще жив. В другой раз его похитители наверняка будут менее щепетильны.
– Значит, его пьеса о Франции никогда не будет закончена?
– Могу поспорить, что это именно так, – улыбнулся Айван.
– Значит, все хорошо, кроме того, что мне не удалось похитить картины.
– Не думайте об этом, – сказал Айван. – Меня и так тревожит, что я вовлек вас в темные и опасные дела. Конечно, это было трудное испытание, я забыл, что жизнь – не шахматы, и даже пешки бывают очень ранимы.
– Что ж, значит, я вас разочаровала, – сказала Аманда.
– Нет, – быстро ответил он. – Вы меня не разочаровали. В этом фиаско повинен я. Ни одной секунды я не думал, что вы допустили ошибку. В действительности я должен на коленях просить у вас прощения.
– За что? Разве вы забыли, что именно вы помогли мне и Вернону. Это мы должны благодарить вас. Вы не могли предвидеть, что в дело Макса Мэнтона вмешаются посторонние люди. Случись это неделей раньше или неделей позже, мы бы смогли осуществить похищение картин.
– Нам не нужны его проклятые картины! – сердито воскликнул Айван.
Аманда промолчала. Неожиданно он протянул ей руку.
– Вы прощаете меня, не так ли? – спросил он совсем другим тоном.
Она подала ему руку и внезапно ощутила, что по ее телу прошла дрожь. Ей стало страшно, что в ее глазах он прочтет слишком многое.
Но какая-то магнетическая сила заставляла ее смотреть на него. Казалось, его взгляд проникал в самую глубь ее сердца.
