Затем она услышала голос Айвана Джексона, обращенный к Жану:
– Да, я устал. Дайте мне инвалидное кресло.
Жан помог ему сесть в кресло, и Джексон в кресле пересек гостиную и подъехал к дивану, на котором она сидела.
Хотя ей и хотелось повернуться к нему, она чувствовала, что не может взглянуть ему в лицо, и продолжала смотреть на огонь, пока Джексон совершенно спокойно не произнес:
– Должно быть, вы рады, что вернулись сюда.
В его словах чувствовалась легкая насмешка, но она ответила горячо и искренне:
– Да, конечно, я рада. Извините, что вела себя так глупо. Мне стыдно, очень стыдно, что подвела вас.
– Не болтайте чепухи!
По его тону она поняла, что он все еще улыбается, а возможно, и смеется над ней.
– Жалко, – сказала она, стараясь придать голосу беспечность, – что мы не прихватили с собой картины.
– Я об этом не думал, – ответил Айван Джексон, – но было бы несправедливо бросить нашего друга Филиппа Дюкро в такой двусмысленной ситуации. Ведь его могли бы обвинить в воровстве.
– Что ж, в конечном итоге Макс Мэнтон ничего не заплатил!
– Ему потребуются немалые усилия, чтобы привести свою голову в порядок, – мрачно произнес Айван Джексон.
– Он очень плох? – спросила Аманда.
– Не так плох, как мог бы. К счастью, из того положения, в котором вы находились, вы не могли ударить изо всех сил, а то он был бы, вероятно, уже мертв.
Аманда закрыла лицо руками.
– Не надо, не говорите об этом. Вы не представляете себе, что мне пришлось пережить там, наверху.
– Бедная маленькая Аманда, – произнес Айван Джексон, и ей показалось, что его голос звучит почти нежно. – Я был жесток, когда заставил вас вернуться туда. Я просто забыл, насколько вы красивы. В тот момент, когда вы впервые вошли сюда, я должен был изменить свои планы.
– Не думаю, что у вас был выбор, – сказала Аманда. – Но, может быть, все к лучшему. Раньше я верила, что вы никогда не ошибаетесь в своих расчетах, теперь я знаю, что это не совсем так!
Она ожидала, что Джексон рассердится, но он лишь улыбнулся:
– Расчет не может быть математически точным, если в нем замешана женщина.
– Думаю, это правда, – сказала Аманда.
– Но я ошибся в другом отношении. Я не ожидал, что враги Макса Мэнтона похитят его или вас. Я допускал, что они будут создавать препятствия, может быть, даже попытаются выкрасть пьесу, но не предполагал, что они прибегнут к прямому насилию.
– Кто были те люди, которые спасли его?
– У меня во Франции много друзей. Филипп Дюкро один из них. За свое участие в Сопротивлении он был удостоен ордена Почетного Легиона.
– Сопротивление… конечно! Я должна была догадаться…
Айван Джексон не ответил. В этот момент появился Жан с подносом, на котором стояли тарелки с золотистым омлетом и большой кофейник с дымящимся кофе.
Аманде казалось, что она не сможет есть. Но она доела омлет до последней крошки и налила себе чашку кофе с молоком.
Айван Джексон съел очень немного и сделал лишь несколько глотков кофе. Она поняла, насколько он устал.
– Я очень прошу простить меня, – тихо произнесла девушка.
– За что?
– Это я виновата в том, что вам пришлось работать через силу.
– Не смешите, – сказал Джексон, и Аманда почувствовала, что ее беспокойство задело его достоинство. – Я просто совершил первую прогулку, согласно рекомендации моего врача. Он обещал, что через несколько недель я буду как новенький.
– Но сейчас вам необходимо лечь. Можно, я позову Жана?
Джексон посмотрел на нее снизу вверх со своего кресла.
– Теперь вы тут отдаете приказания? – спросил он. Аманда вспыхнула и смущенно ответила:
– Но почему бы мне и не побеспокоиться о вас? Я вытащила вас из постели посреди ночи. Из-за меня вам пришлось много ходить, подниматься по лестнице. Ведь это вы помогли доктору уложить Макса Мэнтона в постель. Вы устали, но слишком упрямы, чтобы признаться в этом. Ложитесь же и хоть на минуту перестаньте быть суперменом.
Вместо того чтобы разозлиться, Джексон рассмеялся.
– Должно быть, я старею, если позволяю кому-то, тем более женщине, указывать мне.
– Вы завтра расскажете мне о том, как презираете прекрасный пол, – сказала Аманда.
– Презираю? – Он сказал это резко, будто задетый за живое.
