Аманда медленно просыпалась, чувствуя себя свежей и отдохнувшей.
Некоторое время она еще подремала, не в силах сразу очнуться от сна. Затем открыла глаза, увидела проникавший в комнату солнечный свет и вспомнила, где она.
Внезапно девушка ощутила прилив сил, ей захотелось поскорее встать, увидеть его, быть рядом с ним.
Она посмотрела на часы, стоявшие рядом с кроватью. Это был походный хронометр в футляре красного дерева, очевидно, принадлежавший хозяину дома.
Стрелки показывали половину второго. Она проспала так долго!
Аманда откинула простыни и спрыгнула с постели. Отдернув занавески, посмотрела на лежащий перед ней цветущий сад, на смутно синеющее вдали море.
– Как прекрасно! – прошептала она, чувствуя, что эта неодолимая сила любви преображала для нее все вокруг.
Аманда больше не надеялась на чудо, на то, что Айван любит ее, но ее собственные чувства заставляли ликовать все ее существо.
Она словно летала на крыльях, не пройдет и часа, как она увидится с ним.
Но вниз Аманда спустилась лишь часа через полтора. Глаза ее сияли, на губах играла легкая улыбка. К ее удивлению, гостиная оказалась пуста, в саду тоже никого не было.
Появился Жан, одетый в белую куртку, и спросил, что ей приготовить к ленчу.
– А где месье? – спросила она по-французски.
– Господин Джексон ушел. Он сказал мне, что мадемуазель устала, чтобы я ее не беспокоил. Когда она проснется, Жан, сказал он мне, накормите ее как следует.
Аманда засмеялась:
– Я хотела бы ваш замечательный омлет.
– Через несколько минут будет готово, мадемуазель, – произнес Жан и скрылся в кухне.
Аманда обошла гостиную. Ей хотелось прикоснуться ко всему, что ее окружало, потому что к этому прикасался Айван. Посидеть на каждом стуле, потому что на них сидел он. Она подержала его ручку, посмотрела его книги, размышляя, о чем он думал, читая их.
Это была очень мужская комната, если не считать женского портрета в спальне. Всю обстановку дома подбирал сам Айван. Только мужчине могло прийти в голову вместо корзины для дров использовать бретонскую колыбель или привезти из Англии старинные часы, которые придавали всей комнате оттенок торжественности.
На полированном деревянном полу лежали персидские ковры со сложно переплетающимся орнаментом, а над каминной полкой было зеркало в резной раме восемнадцатого века с прекрасно сохранившейся позолотой.
Аманде казалось, что эта комната знакома ей всю жизнь.
Когда вернулся Жан с омлетом, он нашел девушку на полу с книгой эстампов, изображавших сцены охоты.
– Мадемуазель любит книги, – заметил Жан, ставя поднос с тарелкой на невысокий столик.
– Месье много читает? – спросила Аманда. Ей хотелось поговорить об Айване с кем-нибудь, кто хорошо знал его.
– Он читает все время, – ответил Жан. – Иногда я говорю ему: «Месье, вы испортите себе глаза», а он смеется и просит меня принести ему другую книгу. Временами из Англии приходят огромные бандероли, и хозяин читает ночь напролет.
Аманда улыбнулась. Это она и ожидала услышать. Она ела свежеиспеченный омлет с сыром, покрытый нежной корочкой, намазывая ее сверху деревенским маслом. Затем принялась за фрукты и ароматный кофе, который Жан подал ей в фарфоровом кофейнике.
Вскоре девушка услышала, что к дому подъехала машина. Сердце ее бешено забилось при мысли, что это, должно быть, вернулся Айван. Внезапно она почувствовала, что робеет перед встречей с ним.
Но оказалось, что приехал Филипп Дюкро.
Аманда обратила внимание, что он старше, чем ей показалось ночью. Седина на висках придавала его облику солидность и властность.
– Вы были там? – быстро спросила Аманда, чувствуя себя виноватой, потому что этим утром ни разу не вспомнила о Максе Мэнтоне.
– Я с радостью могу сообщить вам, что мистер Мэнтон на удивление неплохо провел эту ночь. Утром он сожалел о своем вчерашнем поведении и чувствовал себя разбитым, но, несомненно, ожил и стал очень раздражителен.
Аманда не могла удержаться от смеха.
– Я чувствую огромное облегчение, – сказала она. – Но я хорошо знаю, что собой представляет этот человек.
Врач тоже рассмеялся, затем протянул руку и взял Аманду за запястье.
