Через несколько минут они достигли места, которое канадец заметил еще при своем прибытии. Место это, ясно обозначенное двумя дубами, образовавшими при своем падении крест, представляло собой нечто вроде песчаного мыса, удобного для того, чтобы расположиться на нем для ночлега, так как он господствовал на большом расстоянии не только над верхним и нижним течениями реки, но с него легко можно было следить за обоими берегами и предотвратить всякую неожиданность.
— Мы здесь проведем ночь, — сказал Транкиль, — перенесем к себе пирогу, чтобы загородить ею свой костер.
Квониам схватил легкое судно, поднял его и, взвалив на свои могучие плечи, отнес на место, указанное его товарищем.
С тех пор как Квониам и канадец столь чудесным образом встретились, прошло несколько часов. Солнце, стоявшее уже довольно низко в то время, как охотник огибал мыс и охотился за фламинго, теперь готово было закатиться. Ночь быстро наступала, и отдельные детали пейзажа начинали исчезать в вечернем сумраке, который сгущался все больше и больше.
Прерия пробуждалась. По временам слышался хриплый звериный рев, смешиваясь с мяуканьем барсуков и прерывистым лаем красных волков.
Для разведения огня охотник набрал самого сухого хворосту, который только он мог найти, чтобы дым был незаметен и чтобы пламя, напротив, озаряло окрестности и, таким образом, немедленно давало бы знать о приближении ужасных соседей, крики которых уже доносились до слуха и которых жажда не замедлит привести к реке.
Ужин наших искателей приключений составили два жареных фламинго и несколько горстей пеммикана, измельченной вяленой говядины, ужин, правда, очень скромный, запитый только речной водой, но они съели его с большим аппетитом, как люди, умеющие ценить всякую пищу, посылаемую им Провидением.
Когда последний кусок был проглочен, канадец по-братски разделил со своим товарищем имевшийся у него запас табака и закурил свою индейскую трубку, которую он смаковал как истинный знаток. Его примеру добросовестно следовал Квониам.
— Теперь, — промолвил Транкиль, — нужно вам сказать, что около трех месяцев тому назад один мой старый друг назначил мне на этом месте свидание. Он должен явиться завтра в полдень. Это — один индейский вождь. Хоть он еще и очень молод, однако пользуется большой славой в своем племени. Я люблю его как брата. Мы, так сказать, вместе выросли. Я был бы счастлив, если бы вы с ним подружились. Это человек умный, опытный, для которого жизнь прерии не представляет тайн. Дружба с индейским вождем — драгоценная вещь для лесного охотника. Подумайте об этом — впрочем, я уверен, что вы сразу сойдетесь.
— Я приложу к этому все усилия. Достаточно того, что вождь — ваш друг, чтобы мне желать видеть его своим. Хоть я до сих пор долгое время блуждал по лесам как беглый раб, однако я еще не встречался с непорабощенными индейцами. Поэтому возможно, что по незнанию я проявлю некоторую неловкость. Но будьте, во всяком случае, уверены, что это произойдет не по моему желанию.
— В этом я убежден. Не беспокойтесь, я предупрежу вождя, который, я уверен, будет удивлен не менее вас, так как я предполагаю, что вы первый представитель черной расы, с которым ему придется встретиться. Ну вот, уже совсем ночь, вы, должно быть, утомлены после упорного преследования, которому вы подвергались в течение целого дня и после тех усилий, которые вам пришлось сделать. Ложитесь спать, я покараулю за двоих, тем более, что, по всей вероятности, завтра нам придется совершить длинный переход, к которому вы должны приготовиться.
Негр согласился со справедливыми доводами своего друга, тем более, что положительно не стоял на ногах от усталости — ищейки его бывшего хозяина гнались за ним на таком близком расстоянии, что уже четыре дня он не смыкал глаз. Поэтому, откинув всякий ложный стыд в сторону, он вытянулся у костра и почти тотчас же заснул.
Транкиль остался сидеть на пироге и, поместив между ног ружье, чтобы быть при малейшей тревоге наготове, погрузился в глубокое раздумье, в то же время бдительно следя за окрестностью и внимательно прислушиваясь к малейшему шуму.
