И нам пора…
– Без команды не стрелять! – лейтенант Самсонов сдвинул на затылок пилотку. – Ближе подпустить! Передать по цепи!
Повернувшись направо, ближайший боец окликнул своего соседа. Тот кивнул, подтверждая получение приказа, и в свою очередь окрикнул лежащего рядом красноармейца.
Лейтенант с тоской посмотрел по сторонам. Пожалуй, это всё… третью атаку не отбить. И так, каким-то чудом удалось остановить противника час назад.
Первая атака… ну, она, собственно говоря, таковой и не являлась вовсе.
Получив приказ занять этот рубеж, лейтенант, прибыв на место, даже окопов отрыть не успел – слишком уж неожиданным оказался прорыв немецких частей.
И, как всегда, под рукою у командования никого не оказалось. Вот и бросили сюда то, что подвернулось. А подвернулся его взвод.
Нельзя сказать, что тут все поголовно были зелеными новобранцами – это не так. Повоевать успели почти все… только в составе разных, теперь преимущественно разбитых, частей.
Присутствовали во взводе и артиллеристы (только без пушек), и обычные пехотинцы. Был даже свой музыкант – трубач! Правда, без трубы. Её, как и все имущество дивизионного оркестра, пришлось где-то бросить.
Взвод и сформировали-то всего два дня назад – из бойцов, остановленных постами на дорогах.
Так же – второпях, назначили и командира. Из тех, что так и не успели вовремя прибыть в свои части из отпусков.
Самсонов командовал взводом в автобате – его стихией были моторы! Он всем своим нутром прикипел к рычащему и ревущему железу. Машины он знал – и любил. Но в кипящей неразберихе начала войны, мало кого интересовали пристрастия молодого лейтенанта.
Командир?
Училище заканчивал?
Вот тебе взвод – и командуй!
И неважно, что за твоей спиной нет ни одного выигранного боя – строго говоря, вообще ни одного…
Получив краткое напутствие уставшего майора из штаба дивизии, он, вместе со своими бойцами, загрузился в трехтонку, которая и доставила их всех сюда.
Здесь она и осталась – закипел радиатор.
Устранить поломку водитель не успел (да, теперь, наверное, уже и не успеет…) и лежал вместе со всеми в редкой цепи, азартно паля из винтовки по наступающим немцам.
Первыми навстречу бойцам лейтенанта вырулили два мотоцикла. С одного из которых тотчас же приветливо кашлянул пулемет.
И – успешно «кашлянул», едрить его…
Двоих красноармейцев снесло первой же очередью, а все остальные попрыгали кто куда, не забыв, правда, открыть ответный огонь – и пулеметчик сник в коляске.
Мотоциклы, натолкнувшись на неласковый приём, быстро развернулись и рванули назад.
Стрельбой вдогонку удалось свалить ещё одного седока – его автомат принесли Самсонову.
Вот и весь бой… Для лейтенанта, так и вообще – единственный. Впрочем – не только для него.
Отдав приказ обустроить позиции, он – уже через пять минут, погнал бойцов к узкому овражку. Чуткое ухо уловило привычный гул моторов.
Рыть окопы уже было некогда.
Хорошо, хоть «максим» успели установить!
Он-то и был основной причиной неудачи второй атаки – на этот раз немцев оказалось человек тридцать или даже больше.
Грузовики, на которых они приехали, на глаза так и не показались – а вот их пассажиры…
Те поприветствовали бойцов Самсонова частым огнем.
Пулемет и три десятка непрерывно палящих немцев… мало у кого было желание высовывать голову над краем импровизированного окопа – того самого овражка. Многие нырнули вниз, чтобы переждать огонь. Лейтенант чуть голос не сорвал, возвращая их на позиции, но – удалось.
Скомандовав открыть залповый огонь, он и сам с удовлетворением отметил, как затопталась пехота противника – этот сюрприз пришелся им не по вкусу. Не дойдя до края овражка метров восемьдесят, немцы повернули назад. И как сквозь землю провалились!
А попросту – залегли. И пользуясь имевшимися здесь в немалом количестве естественными укрытиями, отползли куда-то назад.
Но, как бы то ни было, а атаку (на этот раз, самую настоящую!) отбить смогли. Валявшиеся перед окопами тела убитых солдат в форме мышиного цвета, несколько приободрили бойцов.
Правда, без потерь не обошлось и у лейтенанта – тела троих красноармейцев пришлось оттащить назад, к грузовику. И ещё двоих поранило пулями. Одного – так совсем серьезно.
