— Взяли его, в районе Чонгарских укреплений, когда он к красным перейти пытался. Прямо на наши посты вышел, мог бы обойти, если бы местность знал. Назвался поручиком Макаровым, рассказывал, что бежал из немецкого плена. Доставили его к нам особый отдел.
— При каких обстоятельствах попал в плен к немцам?
— В бою под Ломжей. Воевал в шестой роте Семёновского полка, командовал ротой капитан Веселаго. Немцы атаковали на рассвете, под прикрытием тумана подкрались, и ударили по окопам. Почти вся рота погибла, командир был убит, а Макарова и ещё нескольких офицеров взяли в плен.
Всё это очень напоминало Андрею Николаевичу обстоятельства, при которых попал в плен Тухачевский. Но имени поручика Макарова Тухачевский в своих рассказах никогда не упоминал.
— Проверяли?
— Да, проверили. Поручик Макаров считается пропавшим без вести в бою под Ломжей.
— Документы при нём были?
— Документов не было.
«Действительно, — подумал Краснов, — пленные документов на руках не имели, но как он смог без документов пробраться через всю Европу, и оказаться в Крыму?»
— Как удалось бежать? Как попал сюда, спрашивали?
— Спрашивали, но путано как-то всё отвечал. Говорит, бежал во время прогулки, потом пробрался во Францию, в Марселе портовые рабочие помогли спрятаться на судне, которое везло в Крым продовольствие и оружие для французской армии.
— У Вас фотография его есть?
— Да, сфотографировали его, вот, извольте взглянуть, — капитан протянул Краснову фотографию. С неё на Андрея Николаевича с лёгкой, чуть заметной улыбкой смотрело лицо… Пьера Жерве. Он взял фотографию в руки, дыхание перехватило. «Так, вот оно, что. Вот почему обстоятельства похожи. Они взяты из рассказов Михаила Тухачевского. Пьер воспользовался информацией, которую получил в Инголштадте, для своей легенды, а настоящий поручик Макаров, по всей вероятности, действительно погиб в бою под Ломжей. Но почему без прикрытия? Ведь французская армия была здесь, в Крыму!».
— Зачем же его расстреляли? Ведь многое же не ясно.
— Так его французы расстреляли, не мы.
— Как?!
— У него нашли записку с данными о составе и дислокации французских войск в Крыму. Передали его французам, для уточнения, а те и шлёпнули.
— Вы при расстреле присутствовали?
— Нет.
— Где похоронили, известно?
— Да, на старом городском кладбище.
— Берите двух солдат с лопатами, и идемте на кладбище, нужно вскрыть могилу.
— Зачем?
— Странно всё это, господин капитан, очень странно.
До кладбища шли молча. «Нет, не могли французы его расстрелять, — думал Андрей Николаевич, — не могли». Пока они добрались до кладбища, начало темнеть. За полуразвалившейся низкой оградой из серого ракушника виднелась невысокая, поросшая бурьяном могила.
— Вот здесь его похоронили, — сказал капитан Ершов.
— Копайте, — приказал солдатам штабс-капитан Краснов.
Солдаты начали копать.
— Закурим? — спросил капитан, протягивая Краснову пачку папирос. Андрей Николаевич молча взял папиросу. Они курили, наблюдая за работой солдат. Сырой осенний ветер тоскливо завывал в черных ветвях деревьев. Низкие, тяжелые облака плыли над весенней землей, ещё не прогретой солнечными лучами, размытой дождями, пропахшей дымом и гарью.
— Ваше благородие! — крикнул один из солдат. — Тут нету никого!
Могила была пуста.
— Вот так-то, господин, капитан, — сказал Андрей Николаевич. — Так где же поручик Макаров? Не годится легенда, никуда не годится! Что хотите делайте, господин капитан, но найдите мне этого поручика, живим или мертвым! — Андрей Николаевич сделал глубокую затяжку, и выдыхая дым, подумал: «Лучше, конечно, живым».
«В апреле девятнадцатого года французские войска ушли из Крыма. Где же теперь Пьер Жерве? — думал Андрей Николаевич. — Ушёл с ними? А, может всё-таки, поручик Макаров уже служит в войсках Красной армии?».
— Наведите тут порядок, холм дёрном прикройте, чтобы следов не видно было, — отдал он распоряжение солдатам. Докурив, он швырнул на землю окурок, и втоптал его сапогом в грязь.
— Пошли в штаб, — обратился он к Ершову, — здесь нам больше делать нечего.
— Чем дальше, тем больше вопросов, господин капитан, и ни одного ответа. Как можно с такой легендой идти за линию фронта? — сказал он, когда они отошли от кладбища так, что солдаты не могли слышать их разговора. — Солдат проинструктируйте, чтобы об этой разрытой могиле никому ни слова!
