Холодный, неистовый ветер дул над окопами. Он нёс клочья дыма, пропитанные запахом гари, мелкие капли дождя, возникая из тьмы хлестали по лицу.
— Здесь переходить будете, — сказал капитан Ершов Андрею Николаевичу. — Пару выстрелов вслед дадим для натуральности.
— Не зацепите только, не видно ведь ни зги. А то ещё, по Вашему примеру, солдатики из соседнего окопа пальнут.
— Не зацепим, да и солдаты по перебежчику стрелять не будут, за последнее время уже семьдесят случаев перехода к красным. Никого ещё не застрелили. Там, сразу же их посты. Присмотритесь к местности, пока.
— Да, уже присмотрелся, смотри, не смотри, всё равно ничего не видно.
— Огонёк видите? За бугорком отсвечивает.
— Вижу.
— Там их пост.
— У костра? В прифронтовой полосе? Молодцы ребята!
— Греются. А мы мерзнем тут, по всем правилам военной науки.
— Ну, ладно, до встречи, если свидеться ещё придется, я пошёл.
— Храни Вас господь, господин штабс-капитан.
Андрей Николаевич поднялся из окопа и шагнул во тьму. Он побежал, прикрываясь от ветра рукой. Два выстрела прогремело вслед, но пули прошли далеко, даже свиста их не было слышно из-за ветра. Отбежав от окопов значительное расстояние, он перешёл на шаг.
— Стой, кто идёт! — раздалось из тьмы сквозь ревущий ветер.
— Поручик Макаров. Иду в расположение ваших войск.
Из тьмы возникли два силуэта с винтовками наперевес. Метров сто, левее поднимался дымок костра.
— Как же тебя сюда занесло, Ваше благородие? Позиции белых тама, сзади.
— А мне красные нужны, отведите меня к своему командиру.
— А может шлёпнуть тебя тут, на месте? А то, кто знает, что ты за птица? Может шпиён?
— Шлёпнуть всегда успеете. Отведите к командиру. У меня есть сведения о расположении врангелевских войск.
— Ну, иди вперёд, и смотри, не балуй! Руки подыми, — сказал красноармеец.
Андрей Николаевич поднял руки и неторопливо двинулся вперёд. Сзади, за своей спиной, ощущал он тяжёлые шаги. Сейчас он был в полной власти этих двух мужиков с винтовками. От их настроения зависела его жизнь. Впервые за всё время службы Андрея Николаевича, он, офицер русской армии, шёл под конвоем русских солдат. Его привели в землянку, где располагался штаб полка Красной армии.
— Стой здесь, сейчас про тебя товарищу командиру доложим, — сказал один красноармеец, второй вошёл в землянку. Вскорости он вышел и сообщил:
— Товарищ командир приказали доставить беляка к нему, входи, Ваше благородие, входи, не стесняйся! — солдаты засмеялись.
Андрей Николаевич молча вошёл в землянку. Перед ним, судя по нашивкам на рукаве, звезде с четырьмя кубиками, за некоторым подобием стола сидел командир полка.
— Я, командир полка, Спиридонов Алексей Иванович, а кто Вы? Зачем перебежали к нам?
— Поручик Макаров, Вадим Сергеевич, хочу сражаться на стороне Красной армии.
— Вот как? Да, Вы садитесь, а то, как говорят, в ногах правды нет.
— А где она, правда?
— Правда на стороне народа, сбросившего иго капиталистов и помещиков. Так мы, большевики, считаем. Что же Вас к нам привело? У Вас ведь своя правда?
— Разочаровался я в этой правде, нет больше белого движения. Я русский дворянин, и Россия для меня значит всё. А белые генералы продают Россию по частям, Англии, Германии, Франции. Народ не с нами, вот и ищут генералы союза с кем угодно, готовы разодрать Россию на части, только бы большевикам не отдать. Барон Врангель говорит: «Хоть с чёртом, лишь бы против большевиков!», а я говорю: «Хоть с чёртом, лишь бы за Россию, Великую и неделимую!».
— «Хоть с чёртом», говорите, значить правды нашей не признаёте? Идеалов марксизма не разделяете?
— Я с четырнадцатого года за Россию воюю, политикой не занимаюсь, я солдат.
— Я тоже с первого дня войны в окопах, ротой командовал, но для меня в семнадцатом проблемы выбора не было. Сразу понял — на стороне большевиков правда. Почему людей нужно делить на господ и рабов? Кто и когда сказал, что так устроен мир, и по-другому нельзя?
Алексей Иванович скрутил самокрутку:
— Курите?
— У меня папиросы, — сказал Андрей Николаевич и протянул Спиридонову пачку.
— О! Давно такой роскошью не баловался! Давайте, закурим ваши.
