— Обязательно сообщу вам, — уверил Родионов. — Спасибо большое!
— Не на чем… На то направлены.
Оставшись один, «алхимик» из НТО загасил окурок, выдвинул ящик стола, встряхнул пачку с двумя оставшимися папиросами и опять задвинул ящик.
— Обещают мно–огие, — напомнил себе ворчливо. — Но помнят о сем далеко не все, вот оно как! Ну, что же тут у нас еще на сегодня?
В шесть Родионов не пришел.
Его не было и в половине седьмого и в семь, а в начале восьмого, когда перебрались во двор на вечернюю прохладу соседи, Тина ушла в дом.
Ее комната не имела лица, и, уж во всяком случае, по ней нельзя было составить представления о хозяйке. Почти все осталось так, как было при жизни матери, и лишь угол у окна — стол, книжная полка над столом и рядом тумбочка с магнитофоном, были от нее, от Тины.
— Вот так, — сказала она, щелкнув по носу сидевшего рядом с магнитофоном медведя. — Не очень–то к вам и стремятся… А вы небось ждали? Ждали, ждали, не притворяйтесь. И еще как ждали!
За окном синел вечер.
Ее взгляд скользнул по странному складу на подоконнике: высились одна на другой коробки конфет, рядом строем стояли духи. Духи в коробках, просто флаконы, туалетные наборы… Поглядев на эти богатства, Тина нажала клавишу магнитофона.
— Работа есть работа,
Работа есть всегда…
пропел и замолк остановленный Окуджава.
— А я никак не мог мотив вспомнить, — сказал в дверях Родионов. — Здравствуйте. Постучал — молчание, а дверь открыта… Потом вот, слышу, знакомое. Извините, что так опоздал… Очень получилось скверно.
— Ничего, ничего, — она смотрела странно, на ощупь включила лампу на столе, встала и молча продолжала смотреть.
Родионов несмело подошел ближе:
— Сердитесь?
Она покачала головой.
— Нет, я собирался ровно в шесть, а потом вышло так… Ох какая у вас выставка! Парфюмерно–кондитерский отдел можно открыть.
— Подарки, — быстро сказала Тина. — Это все подарки — на день рождения друзья подарили.
— Вкусы у ваших друзей довольно схожие! — заметил он. — Значит, праздник уже прошел? Жаль.
И бегло оглядел комнату:
— «Соната». Ничего себе магнитофон?
— Ничего. По лотерее выиграла, представьте…
— По лотерее? — Его мысли сразу направились в привычное русло. — Да, лотерея… Надежды, билеты и прочее.
Продолжая стоять, Тина предложила:
— Вы садитесь… Устали, наверное.
— Устал, — думая все о том же, признался Родионов. — Тина, а вы Федякину хорошо знали?
— Раиску? А как же… Ну, впрочем, не подруги мы никакие…, Ио видела часто, раза два в гостях у нее была. Светка, соседка наша, с собой приглашала… Она и отчим с ней дружат. А что? Господи…
— Соседка тоже торгует?
— Ревизор она. В командировке сейчас. Но почему… Почему вы так сказали: «знали»? Она… арестована?
— Федякина умерла, — не отводя взгляда, ответил Родионов. — Покончила с собой сегодня ночью.
Тина опустилась на стул, по–бабьи взявшись за щеки. Прикрыла глаза, а открыв, сказала с упрямой силой:
— Это из–за чего же? — И сразу потерялась. — Это… Это вы ее, она — из–за вас?.. Нет?
Родионов покачал головой:
— У меня она проходила как… Как потерпевшая, что ли…
— Ой, вы меня разыгрываете! — с надеждой подалась вперед девушка. — Ведь разыгрываете, верно? Райка и вдруг такое… Да она локоть ушибет — охов не оберешься! Раз простудилась, так разговоров было, как о туберкулезе… Вы не думайте, она вот сидела по глупости, а теперь говорит: «Лишь бы на молочишко хватало, а так — копейки не возьму, будет, поняла, что к чему!» Не–ет, что и случись, так она бы лучше куда угодно, на двадцать лет, но такое — никогда…
Говорила быстро и даже пыталась улыбнуться, но Родионов, отвернувшись, молчал, и она погасла.
Теперь долго молчали оба, и неловкая холодность этого молчания могла стать конечной в их отношениях.
Тогда Тина встала и положила руки ему на плечи.
— Но ведь вы… Вы здесь не виноваты? Я знаю, что нет.
— Спасибо. Только теперь я начинаю думать, что и сам виноват. Медлил. И еще собой любовался! А напрасно.
Не снимая рук, она откинулась, критически разглядывая его:
— Ну отчего же так и напрасно? Вполне представительный мужчина. Даже очень, я бы сказала, да боюсь…
Разрыв между стуком в дверь и появлением Малюгина был так короток, что Тина не успела отстраниться. И, обозлившись, что вздрогнула и что пыталась успеть, еще теснее придвинулась к Родионову.
