«А с другой стороны, не селедку же они в них везут!» — решил в конце концов Зубков и осторожно полез из–за куста в кювет. Он заполз в него, как уж, и долго прислушивался к шагам часовых: не участились ли они, не побежали ли немцы? Нет, все было спокойно. И часовые по–прежнему не торопясь ходили по насыпи. Уже совсем стемнело. Но на фоне неба хорошо различались вагоны и платформы: с техникой и покрытые брезентом — с бочками. Зубков выбрал одну из таких платформ и следующим броском забрался под нее и прижался к рельсу. Снова слушал темноту чутко и напряженно. И опять немцы не заметили его. Он лежал и прислушивался. А они то подходили к нему совсем близко, то снова удалялись. Теперь надо было забраться на платформу. Он подумал, где и как это будет удобней, и решил проползти под платформой до ее конца и взбираться на нее между буфером и сцепкой. И на этот раз все обошлось благополучно. Он без шума забрался на платформу и сразу же нырнул под брезент. В нос ему шибанул резковатый запах бензина.
«То, что надо!». — с облегчением подумал Зубков.
Зубков лежал под брезентом и не видел, как над полустанком взлетели в ночное небо две зеленые ракеты. Но он отчетливо услышал, что паровоз вдруг с шумом выпустил пар. Услышал оживленные голоса немцев. И насторожился. И автомат и гранаты у него были готовы к немедленному действию. Но тревога оказалась напрасной. В следующий момент вдруг загремела сцепка, эшелон тихо тронулся.
Поначалу Зубкову подумалось, что надо немедленно спрыгивать с платформы. Но потом он понял, что ему просто здорово повезло. Что лучшей ситуации для него и придумать нельзя. Что действовать теперь можно совершенно смело. И надо только поспешить, чтобы успеть все сделать раньше, чем эшелон придет на полустанок.
Зубков вытащил из ножен трофейный штык, который заменял ему нож, и опробовал пальцем остроту его конца. Потом пошарил рукой вокруг бочки и нашел металлический угольник, предохранявший бочки от раскатывания. Он упер штык острием в бочку и что было силы ударил угольником по его рукояти. Бочка отозвалась глухим басом. Зубков ударил еще раз и еще и почувствовал, как из бочки брызнул бензин. Он обмочил Зубкову руки, колени, попал на сапоги. Но старшина, кажется, был бы рад сейчас выкупаться в нем весь, лишь бы только тот хлестал из бочки посильнее. Он развернул штыком отверстие побольше и выдернул штык из бочки. Бензин ударил упругой струей. Зубков отскочил в сторону и вылез из–под брезента. Эшелон набирал ход. Охраны не было видно. Зубков отрезал штыком от брезента большой кусок и намочил его в бензине. Теперь оставалось только подождать, когда бензин разольется по всей платформе. Старшина поглядывал на звезды, на приближающийся полустанок и вдруг не поверил своим глазам: от хвоста эшелона, прыгая на ходу с платформы на платформу, двигался немец. Зубков сидел на корточках, прижавшись к бочкам, и снизу хорошо видел, как он, по–собачьи хватая носом воздух, принюхивался к бензиновому запаху. Зубков, опустившись еще ниже, натянул на себя брезент. Конечно, ему ничего не стоило срезать немца короткой очередью. Но поднимать шум ни к чему. А немец подошел уже совсем близко и вспрыгнул на платформу. Опустился с бочек на пол платформы и, увидев лужицу бензина, что–то пробормотал, сердито и резко, и, отвернув брезент, начал ощупывать бочки, стараясь, очевидно, найти ту, у которой плохо завинчена пробка. Он нагнулся, и в этот момент Зубков ударил его штыком. Немец даже не вскрикнул. Он только дернулся, но тут же обмяк и упал.
Зубков рывком стащил у него с шеи автомат, вытащил из–за пояса гранату и отошел к краю платформы. Здесь, опустившись на колени, он чиркнул спичку и поджег намоченный бензином кусок брезента. Тот вспыхнул ярким, коптящим пламенем. Зубков сунул этот факел под брезент и спрыгнул с платформы. Странно, но его и теперь не заметили. Впрочем, он понял почему. Охрана ехала на последней, замыкающей эшелон платформе. И от той, на которой сейчас занимался пожар, ее отделяли три вагона.
Эшелон уходил в темноту. Зубков, потирая ушибленное плечо, пристально смотрел ему вслед. Долго ничего не было видно. Зубков даже начал нервничать. И вдруг темноту разорвал огненный смерч. Над эшелоном поднялся столб огня. Во все стороны от него полетели искры. Пламя перебросилось на соседние платформы. Загорелись машины. С грохотом взорвалось несколько бочек. Эшелон превратился в огромный, стремительно движущийся пожар.
