— Сочувствую.
Любимов продолжал наседать на растерявшегося психотерапевта:
— Так это не твои хранители семейного очага его хлопнули?
— А какой смысл? У нас стабильный бизнес... Без криминала.
— Куда вы его отвозили? — спросил Игорь.— Адрес знаете?
Яков Михайлович скосил глаза в сторону дивана, словно надеялся получить поддержку от монументальной мебели:
— Но у нас же конфиденциальность...
Любимов надвинулся на психотерапевта:
— Ты что, кристалл общества, чего-то не понял?
Слова прозвучали без крика, но максимально жестко. Таким тоном обычно говорят бандиты, прежде чем засунуть в задницу своей жертвы паяльник.
Дубровский сразу все сообразил:
— На память не помню, но могу показать. Один раз сам отвозил.
Игорь подвел черту:
— Собирайтесь, покажете.
Через пять минут Дубровский сидел в оперативной машине, направлявшейся в район новостроек. Психотерапевт пытался говорить убедительно:
— Разве я нарушаю закон?.. Криминала нет, пострадавших нет. Наоборот, одни положительные отзывы. Думаете, лучше, когда дети без отцов остаются? Посмотрите, сколько разводов! А ведь каждый —это суды, нервы, убытки. Уверен, вы с этим тоже знакомы...
Любимов поморщился:
— Одна ложь порождает другую...
Плахов, сидевший за рулем, посоветовал:
— Да брось ты с ним, Жор! А ты, Фрейд, дорогу лучше показывай!
Дубровский посмотрел в окно:
— Вот на том перекрестке остановите. Там мы его высаживали,— он указал на многоэтажный дом.— Вон в ту парадную он шел. Квартиру не знаю. Кажется, он ее снимает.
* * *
Сильвер пребывал в дурном настроении: он продолжал терять деньги, и это выводило его из себя. Менты по-прежнему шерстили нищенскую братию в подземке, а тот сучара с документами как сквозь землю провалился. При таком раскладе даже новая команда молдаван вряд ли спасет ситуацию.
На диване сбоку от шефа расселись Костыль и Шайба. Первый, заядлый картежник, травил «тематический» анекдот.
— Короче, встречаются в неволе два «каталы». Один говорит: «Давай, что ли, в картишки перебросимся». Другой говорит: «Да я, типа, уже десять лет их в руки не брал! Боюсь проиграться ...» — «Да ладно! Фигня! А я пятнадцать годков уже не играл». Ну ладно, сели, достали колоду. Тот, который десять лет не играл, взвесил ее в руке и говорит: «Знаешь, брателло, тут вроде бы одной карты не хватает». Другой, который пятнадцать лет не играл, взял колоду, тоже взвесил и отвечает: «Да, ты прав!.. Семерки крестей!» Ха-ха!
Внезапно раздался звонок, Сильвер взял трубку:
— Да... Откуда взял?.. И что там?..
Братки затихли, следя за Сильвером,— на его хмуром лице появился живой интерес.
— Слышу, не глухой... Хорошо. Сегодня в три.
Авторитет положил трубку:
— Звонил какой-то под. Говорит, есть бумага на меня. Интересная. Якобы в ментовке раздобыл.
— И чего хочет? — живо заинтересовался Шайба.
— Чего-чего... Что и все. Денег! Пятьсот евро или баксов. «Стрелку» забил.
Костыль характерным жестом поправил отвороты пиджака:
— Он, случаем, не мент?
— Да хрен его знает. На месте разберемся. Поглядев на Шайбу, он спросил:
— «Молдаване» убрались?
— Все. С концами. Я уже новых выписал. Костыль, усмехнувшись, добавил:
— С трудовыми книжками...
Левашов и в кошмарном сне не мог себе представить, что человек, которому он предложил купить компромат, окажется самим Сильвером, всесильным авторитетом, курирующим «нищенский бизнес» в метро. Ведь именно от него он так старательно бегал последние две недели и даже инсценировал несчастный случай на Вуоксе. Понимание пришло слишком поздно, когда к нему подошли Костыль и Шайба. Первая мысль: сорваться с места и попытаться затеряться в толпе. Вторая: лучше не дергаться. Во-первых, все равно поймают и запихнут в машину, даже если он будет брыкаться и орать благим матом, во-вторых, оставался шанс, что под усами и париком его не узнают.
Сильвер окинул недобрым взглядом человека, которого его подручные запихнули в джип:
— Ну давай, чего там у тебя есть?..
На этот раз та самая выдержка, которую он демонстрировал своей любовнице, Валерия Семеновича подвела. Одно дело — разводить лохов, и совсем другое — иметь дело с человеком, который может закатать его в бетон еще до исхода дня. От страха слова застряли в глотке. Он испуганно смотрел на авторитета, и только темные очки спасали от немедленного разоблачения.
