Он стремительно перемещается на новое место, к кустам лозняка, Приглядывается. За-ныривает. Проходит напряженный миг. Мы переглядываемся молча: что-то необычно, что-то готовится. И взбурлилась, и вскипела вода. Раза три появлялись то Степкины ноги с ластами, то Степкина голова, и, наконец, из воды выкинулась рука с бело-синей большущей рыбиной.
- Голавль!! - вопим мы и спешно подгоняем лодку. А с берега, где потрескивает костер, кричит Колька:
- Пока-ажи-ите-те!
Шурка перегибается, подтаскивает брата к лодке, и тот кидает в нее рыбину: она на стреле, а от стрелы к Степкину ружью тянется леска. Шурка торопится: зажал рыбину коленями, руками пригибает лепесток стрелы, который, войдя в рыбу, не дает ей сорваться, и осторожно выводит стрелу.
Голавль бьется, Шурка и Сонька вдвоем сажают его в ведро, он ударом хвоста опрокидывает ведро.
- Пусти, Сонька, - командует Шурка. - Я приподниму елань - пусть он плавает в лодке. Самое главное - он теперь наш. Да, Степ? Такого еще на удочку никто не ловил. Да, Степ?
Стёпка, держась за борт лодки, отдыхает и рассказывает:
- Вижу: голавль плывет. Кругло-серебряный, с огнистыми плавниками. Наддаю ластами, приказываю себе: догнать! догнать! Ружье выкинул вперед, целюсь, а сердце бьется так, что, наверно, волны надо мною. Мой голавль (слово "мой" особо выделил голосом) подрулил к коряжине, в тень, от солнца. И если б смотреть на него сверху, был бы невидим, а как я в воде - весь перед глазами. Картина. Прицелился, взял чуть пониже головы и - нажал на спусковой крючок. Голавль дернулся, но - поздно, опередила стрела. Попал. Поразил. Потянул он меня с леской. И началась борьба. Видели небось, как я крутился-вертелся. Успел схватить за голову и руку не отпустил.
- Дай-ка ружье, - смело и весело потребовал Шурка у брата и решительно протянул руку. - А вы, - обратился он ко мне, - доставайте ножик.
- Тебе зачем? - удивился Степка. И хотел рассердиться.
- Зачем? Еще спрашивает! Зарубку сделаю на рукоятке - вот зачем!
В это время через другой борт лодки протянулась рука, и на днище к голавлю полетела живая, трепещущая, без единой царапины со-рожка с рукавичку. Как она заплясала! Заметалась! Заподкидывалась!
Это Женька поймал сорогу. Не подбил. И не на удочку взял. Голыми руками. Такой способ знают все живицинские ребята. В жаркий день сорога, и даже окунь, ищет прохладное место. Укромное и, разумеется, безопасное. И вот заходит под камень. Отдыхает. Такие камни у ребят на учете.
Женька нырнул как раз под тот камень-престол, из-за которого шло-гремело на всю Окшу сражение и король Окшинский Второй, то бишь Шурка, был, помнится, свергнут и нахлебался воды. Женька нырнул и закрыл одной рукой выход, а второй взял рыбину.
- Степ, может, мне ружьецо уступишь? Может, погреться хошь? - сказал Женька.
- Погоди, погоди! - Степка принял из Шуркиных цепких рук, неохотно, однако, протянувших ружье с новой зарубкой, и, работая ластами, стремительно ринулся к зарослям куги.
Шевелится, качается, волнуется зеленая с коричневыми метелками куга. Степка в поиске. Мы разворачиваем лодку, Сонька уговаривает Шурку купаться, но тот протестует:
- Подводная охота - это тебе не интересно?! Да я, вот увидишь, честно, с ружьем накупаюсь. И рыбину подобью. Дадут мне ружье... А купаться тебе нн-е ррразрешаю! - Голос у Шурки строго командирский, сухой.
- Ой, - нарочито ужасается Сонька, - какие у тебя ногти отросли !
Шурка краснеет и злится :
- Это ты в школе санитарка, а здесь... Здесь я тебе не подчиняюсь. Давайте, - говорит он мне, - высадим ее! Девчонкам подводная охота... что... корове тапочки.
Но тут раздался ликующий Степкин вопль:
- Взя-я-ал!! Самого окуневого батьку взял! Вы поглядите, какое чудо!.. Но-но... не дурить!
Это и впрямь было чудо. Ни Сонька, ни расторопный Шурка, ни я не знали, с какой стороны и как подступиться к окуню, заброшенного нам Степкой. По всей вероятности, Степка не ошибся: это действительно был окуневый батька: здоровенный, как лапоть, весь черно-серый, глаза на выкате, черные, злые-презлые, не спина, а сплошная ножовка - вся в колючках... Окунище сей, поди, уж мнил себя царьком здешних водоемов; такой не ринется на червяка, насаженного на простой крючок, и сеть находчиво обойдет.
