Когда работа подходила к концу, Безродный второпях ранил палец. Кровь тёмными пятнами капала на пол. Вскрыв тумбочку, он сунул в карман бутылку с самогоном, потом ухватил бинт, чтобы перевязать палец. Привычно бинтуя, Безродный вдруг наткнулся на странную находку — внутри бинта был обыкновенный винтовочный патрон. Он оторопело смотрел на эту находку, потом ухватил второй бинт и лихорадочно развернул его — там тоже был патрон.
«Постой, может быть это заинтересует коменданта? Не отпустит ли меня полковник после такой находки на все четыре стороны?» — раздумывал Безродный.
В приёмную вошла Майя Увидев доктора на корточках перед вскрытой тумбочкой, она бросилась к нему.
Он вздрогнул и выронил из рук патрон.
— Я… вот видишь… оказываю самопомощь. Палец порезал…
— И для этого нужно было открывать чужую тумбочку?
— Понимаешь… бинт искал.
— Но бинты есть в ящике.
— Помоги перевязать.
— Давай перевяжу, — сказала она, а в голове молнией проносилась мысль: «Он всё знает, он видел патроны в бинтах и выдаст… что же делать? Незаметно послать Машу к Ивану Егоровичу, но Зернов и Николаев ушли из города и вернутся только завтра к вечеру… Предупредить Фёдора Ивановича, но того тоже нет дома — он у коменданта».
— Медики, а перевязку не умеем сделать, — проговорила Майя и сдернула с пальца бинт. — Нужно хоть йодом смазать, чтобы не было заражения.
Она медлила, обдумывая, что делать, как поступить. Ясно было только одно: нельзя отпускать от себя Безродного, нужно удержать его любыми средствами, пока в больницу не придёт кто-нибудь из товарищей, тогда они решат…
А Безродному не терпелось. Было заметно, что он спешит.
— Как действует на тебя весна? — спросила она и заглянула ему в глаза. За последнее время Безродный постарел, осунулся, под глазами у него появились мешки.
— Какая там весна — скука, — ответил он и отвёл глаза в сторону.
— И мне тоже скучно, — притворно вздохнула Майя. — А ты совсем не замечаешь.
Он удивлённо посмотрел на неё.
— Да, ты ничего не замечаешь, — продолжала она, следя за ним.
— Извини, я спешу.
— Хочешь покинуть меня? — с обидой спросила она. — А мне так хочется побродить берегом речки, там сейчас красиво. Помнишь, мы когда-то ходили с тобой, — медленно, растягивая слова, говорила Майя. В мозгу снова лихорадочно билась мысль: «Что делать? Как быть? С кем посоветоваться?»
— За последнее время ты совсем изменил своё отношение ко мне, — вслух продолжала она, делая обиженный вид.
— Да и ты не балуешь меня своим вниманием, — ответил он, подозрительно косясь на собеседницу. Он силился по поведению, по тону голоса девушки понять, чего от него хотят и почему строгая и недоступная Майя заговорила с ним по-другому, почему она так всполошилась, увидев его перед тумбочкой.
— Всё-таки давай сходим на речку, — предложила Майя.
— С удовольствием, давно там не был, — вынужденно согласился он, решив действовать осторожно, чтобы своим поведением не вызвать никаких подозрений. Он пойдёт с ней на речку, он побродит часок для отвода глаз, а потом поспешит, к полковнику Дикману. Полковник примет его в любое время.
По дороге Безродный старался быть вежливым кавалером и занимательным собеседником. Он пошучивал, говорил о всякой всячине, пытался острить.
Подойдя к речке, он сказал:
— Хорошо бы выкупаться…
— Неплохо, но вода, наверное, холодная да и не одета я для купания, — отказалась она и, взяв его под руку, мечтательно говорила: — Если бы не война, мы не знали бы с тобой комендантского часа и бродили бы здесь всю ночь, до рассвета. Можно было бы отправиться вон туда, в рощицу, за ландышами.
— Помню, ты ландыши любила… А знаешь, можно пойти за ними и сейчас, — неожиданно предложил Безродный, глаза его заблестели, как бы говоря: зачем упускать такой удобный случай. — Идем, идем, — настойчиво звал он. Прижимая её руку, Безродный что-то говорил, но смысл его слов не доходил до сознания Майи. Она машинально поддакивала и думала о своём.
— Да ты меня совсем не слушаешь, — обиделся Безродный.
— Слушаю, слушаю, — встрепенулась она. — Ты посмотри, сколько ландышей. Что же ты стоишь? Собирай цветы. Я хочу, чтобы их у меня было много, много…
