«Так, так, я понадобился раненым партизанам. Очень хорошо», — быстро пронеслось в голове доктора. Он вытер полотенцем лицо и осторожно шагнул к партизану.
— Говорите, раненые?
— Так точно, доктор, мы вас очень просим и не останемся в долгу. Раненые ждут вашей помощи.
— Хорошо. Вы правы, я не имею права отказывать. Где лежат ваши раненые?
— Вы сами понимаете, доктор, я не должен говорить вам этого.
Безродный обиделся.
— Дорогой мой, вы пришли ко мне за помощью и не доверяете? Это по крайней мере странно.
— Извините, доктор, мы вам вполне доверяем. Раненые лежат в подвале разрушенной школы номер два по Пушкинской улице.
— Отлично знаю эту школу. — обрадовался Безродный. — Однако для раненых вы избрали не очень-то удачное место.
— Да, конечно, — согласился партизан. — Мы очень торопились. У нас было слишком мало времени.
— Сейчас я не смогу пойти, — заявил доктор.
— Хорошо. Я буду ждать вас на перекрёстке улиц Пушкинской и Первомайской в три часа дня. По моему сигналу, я распахну полушубок, вы подойдёте ко мне и мы вместе отправимся к раненым. Если меня не будет на перекрёстке, идите вверх по Первомайской до бывшего писчебумажного магазина.
— Ясно, ясно, — торопливо сказал Безродный.
— Вы всё поняли, доктор?
— Всё, решительно всё.
— Мы будем очень обязаны вам. До свидания, доктор.
— До встречи на перекрёстке.
Выпроводив партизана, Безродный снова подбежал к зеркалу добриваться. В спешке он в трёх местах порезался и стал прижигать лицо каким-то вонючим эрзац-одеколоном, купленным в немецкой лавчонке.
На улице, воровато озираясь по сторонам, он долго петлял переулками и вскоре шмыгнул в ворота военной комендатуры.
Полковник Дикман немедленно принял Безродного и, выслушав его, поощрительно говорил:
— Браво, браво, доктор. Я не ошибся — партизаны сами пришли к вам.
— Господин комендант, я теперь свободен? — робко спросил Безродный. — Я всё сделал, что обещал.
Комендант усмехнулся.
— Вы слишком дешево цените свою жизнь, доктор. У русских есть отличная пословица — аппетит приходит во время обеда. Мы с вами только начинаем.
— Но я…
— Идите, — грубо оборвал его полковник. — И помните, что вам говорил этот партизан. В три часа вы должны встретиться с ним на перекрёстке, а дальше дело моё.
Полковник Дикман был отлично настроен. Ещё бы! Не каждый день бывают такие удачи. Наконец-то в его руках окажется богатая добыча — несколько партизан во главе с командиром отряда. Уж он постарается выколотить из раненых такие сведения, что даже там, в Берлине, ахнут. Он, полковник Дикман, сколотит приличный карательный отряд и сам поведёт его на уничтожение партизанского гнезда. Наконец-то он возьмёт реванш за неудачи, которые за последнее время причинили ему массу неприятностей.
С тех пор, когда полковник Дикман был спасен русским хирургом, о нём заговорила пресса, его здоровьем поинтересовался даже сам фюрер, и Дикман рассчитывал на повышение. Но потом на комендантову голову как из рога изобилия посыпались неприятности. Именно в его районе всё чаще и чаще стали появляться партизаны. Дикман пообещал начальству, что в самый короткий срок восстановит макаронную фабрику, и однажды он уже приготовил донесение — фабрика, мол, готова к пуску. Но по какой-то причине случился пожар, и всё пошло насмарку. Пришлось начинать заново, везти из Италии оборудование. После пожара на монтаже фабрики работали итальянские специалисты, но чьи-то невидимые сильные руки портили оборудование. Дикман приказал расстрелять итальянского инженера и вместо него был поставлен немец. Но результат тот же — фабрика до сих пор не работала. Дикман прежде гордился, что снабжает мукой чуть ли не две дивизии, а теперь мельница уничтожена и мельник скрылся. Дикман должен бы быть полновластным и единственным хозяином в городе, но он вынужден прятаться, ездить в броневике, потому что всё настойчивей заявлял свои права другой хозяин — партизаны.
Как-то в городе остановился старый приятель Дикмана — тоже полковник, командовавший полком на фронте и ехавший домой в отпуск. На следующий день этот приятель сказал:
— Слушай, Вальтер, на фронте, в землянке, под обстрелом русских батарей я чувствовал себя в большей безопасности, чем у тебя в городе.
