Вера заметила фотографию Максима на тумбочке:
— Это твой сын?
— Да. Максим.
— А почему вы с женой разошлись? Если не секрет?
— По статистике. Восемьдесят процентов браков в нашей стране распадаются. От этого никуда не денешься.
— А если серьезно?..
— Наверное, так решили в небесной канцелярии. Либо что-то перепутали. У них там черт-те что творится. В итоге — психологическая несовместимость. А у тебя?..
— Что у меня?
— Имело ли место светлое чувство под названием «Love»? — Коля решил воспользоваться благоприятным моментом, раз уж разговор зашел.
Вера немного помолчала, потом попробовала кофе, нахмурилась, но чашку не поставила:
— Да. Было. — Она помолчала, словно прикидывая, стоит ли разглашать личные секреты. — Его Андреем зовут. Мы со школы знакомы, он жил рядом. В техникум поступил. Я в него еще в восьмом классе влюбилась.
— А он?
— Позже. Все так здорово было. Ждали, когда он учебу закончит, чтобы расписаться. Но… — Вера собралась с духом, — он машину угнал. Иномарку. Так, по глупости, хотел подвиг для меня сделать — после работы красиво встретить. Поймали.
«А у нас другие разведданные. Не угнал, а ограбил. Кто-то кого-то вводит в заблуждение. Сознательно или неумышленно».
— Три года дали.
— Так много? За обычный угон?
— Хозяин машины какой-то шишкой был.
Дальше Вера поведала историю, которую Коляныч приблизительно знал. Вера ждала, писала письма. Дождалась. Но колония, видимо, не перевоспитала, а наоборот, усугубила. Потом эта история с пьяным пассажиром и обрезом.
— А ты знала, что он… собирается убивать?
— Что ты?! Я себе до сих пор простить не могу, что его адрес Андрею дала. Он же клялся, что просто поговорит и попросит извиниться.
Похоже, в этой части печальной повести Вера не врала. Она же не народная артистка.
— Его посадили на двенадцать лет. Вот такая любовь. А после него ничего и не было. Питер — Москва — Питер, выходные-отсыпные, отпуск на даче. Какому нормальному мужчине проводница нужна?
— И когда он выйдет?
Вера залпом допила кофе:
— Когда? Понимаешь… Он уже вышел.
— Не понял, — довольно правдоподобно прикинулся дураком Коляныч. — Выпустили?..
— Я не хотела тебе говорить… Помнишь, к нам милиция приходила?
— Участковый.
— Да. Он не по поводу соседа. Андрей сбежал. Дней десять назад. Из колонии. Просили позвонить, если вдруг объявится.
Вера замолчала, Коля присел рядом с ней на диван, поставил на поднос нетронутый кофе.
— И что ты собираешься делать?
«Песню для него заказать на „Русском шансоне“».
— Не знаю, — чуть слышно ответила девушка.
«Нравственный выбор героини романа…»
— А как ты к нему сейчас?.. — тонко, не в лоб поинтересовался разведчик.
— Никак. Он из колонии совсем другим вернулся. Все из-за того дурацкого угона. Хотя бы условно дали или на поруки какие-нибудь. Даже если б не это убийство, я б и так от него ушла. Правда, не знаю как. Он бы не отпустил.
— Он уже в городе?
— Без понятия. Он не звонил и не появлялся. Но наверняка появится. Дома у матери вряд ли — сразу поймают, а ко мне заглянет.
У Коли появился шанс:
— Так, может, позвонить? Участковому?
— Ты что?! — Вера посмотрела Коле в глаза. — Это же подло. Он ведь мне ничего плохого не сделал. Может, и убежал, чтобы меня увидеть. Да и сел из-за меня.
— Ну да, конечно. Я, не подумав, предложил.
— А что делать, даже не знаю. — повторила Вера.
— Поживем — увидим, — процессор выдал универсальную фразу из имеющегося в памяти набора вариантов.
Ночевать остались у разведчика.
Утром, закинув Веру домой, Коляныч из автомата перезвонил в «центр», доложить обстановку и испросить совета.
— Жениха она не любит, но сдавать не будет. Моральные принципы.
— Так сдай ты! Одним больше, одним меньше, — без намеков предложил Виталий.
— Ты забыл мой главный принцип — ничего личного. Я работал, только когда не было собственной выгоды. А здесь есть.
— Коляныч, ты странный какой-то… Этот ухарь уже одного убил. Что у него на уме — даже Всевышнему не известно. Вера твоя под топором ходит. И ты тоже. Так что у тебя одна выгода — живым остаться.
— И тем не менее.
— Ну а чего тогда у меня совета спрашиваешь? Делай как знаешь.
