Светлана тяжело вздохнула. С тоской окинула зал, взглянула в окно.
Буран не прекращался. В свете фонаря в стекло стучались снежинки.
Вот где Мальвина? Куда побежала? Пойти что ли, отыскать её? Ревёт где–нибудь в туалете…
Бедная девочка!
И Светлане было трудно справиться с чувствами! Как можно быть бесстрастной!? Бесстрастной — неживой? Как хранить мир в душе?
Кому нужен этот мир, в котором нет любви?
Она встала. Сняла со стула рюкзачок, лёгкую куртёнку. Куда направиться на поиск Мальвины? Подумав, села обратно. В толпе так легко затеряться… Что Аня решит, не увидев ни её, ни своих вещей? Подождёт здесь — вернётся. Ничего, поревёт, справится. Ляжет маленькая морщинка у глаз, ещё красивее станет.
Надо сказать девочке, как это полезно — познать другую гамму чувств. Как это её обогатит. Закрывшись от боли, человек становится неживым.
Как в музыке — чувствовать мажорный и минорный лад…
— Ветер злой. Я в окно смотрела… — Аня неслышно села рядом. Волосы, вспорхнув, опустились следом. Накрыли плечи сверкающим облаком.
— Анюта… Я… соглашусь, это жестоко. Допустила бестактность… Простите… — Света подбирала слова.
К столику подбежала болонка с цветными ленточками в заплетённых косичках. Сопя, обнюхала Анины ботинки.
— Какая прелесть! — Светлана всплеснула руками. — Откуда это чудо взялось?
— Сбежала от кого–то, — сказала Аня и посмотрела по сторонам. Нагнулась к полу погладить собачку. Та ткнулась в ладонь мокрым носом. Зафырчала, лизнула. — А вон и хозяин идёт, — увидела Аня.
К ним спешил мальчик с поводком. Увидев хозяина, болонка радостно тявкнула и завиляла хвостом. Маленькое тело мелко задрожало, задвигалось, как на шарнирах.
— Все в порядке, — ответила Мальвина. — Вы простите — не сдержалась. Надеюсь, все скоро пройдёт — как вы сказали… Я девушка сильная, справлюсь. — Она вымученно улыбнулась.
— Справитесь. Обязательно…
Они замолчали.
Светлана уткнулась в телефон — отправляла Антону сообщение.
— Не знаю, как дальше… Таких больше нет… Он славный, ужасно обаятельный… — вдруг прошептала Аня.
— Так ужасный или обаятельный? — Света подняла голову и улыбнулась.
— То есть очень, очень… — Мальвина подыскивала слова. — Скажите, но как теперь жить?
— Отвлекитесь. Переключитесь. Или загрузите себя работой, — Светлана убрала телефон в сумку, — чтобы не было передышки. Прийти домой вечером, свалиться от усталости замертво, ни о чем не думать, чтобы ни минутки свободной — отпустит… Мне помогло… — смущённо улыбнулась.
Аня недоверчиво смотрела.
— А ещё я люблю наблюдать. Вы когда–нибудь видели, Аня, как надвигается весна — нет, не в Европе, а где–нибудь на севере — вдали от цивилизации? Ледоходом взрываются реки, земля гудит. Природа — вот что должно восхитить. А звезды ночью? Не в городе — там не видно. В поле, в тишине, чтобы никого рядом… Знаете, Аня, меня сразило небо в Египте. Помню, стояла ночью в пустыне, на выжженной земле, голову вверх задирала. — Светлана вытянулась, будто и правда увидела наверху, в металлических конструкциях потолка, сияющие звезды. И Аня следом за ней голову запрокинула. — Воздух горячий, небо чужое, перевёрнутое, по коже дрожь.
И Мальвина поёжилась. Увидела краем глаза, как от восторга затуманился взгляд Светланы.
— А мы в горы ходили — по скалам поднимались, — вдруг произнесла Аня.
— О! Серьёзное занятие, — откликнулась Света.
— Океан внизу, далеко, ветер свищет…
— Безбрежный океан, а ты — маленькая точка на земле, кроха… «Кто поймёт, измерит оком. Что за этой синей далью…»*
— Красотища!
— Анечка, простите вашего друга. Он волен поступать, как ему хочется. Сейчас вы даже не осознаете, как много обрели: мудрость, красоту. Да, красоту — потому что расстались.
Аня удивлённо взглянула.
— И я не сразу поняла, — пояснила Света. — Когда мир только цветной, радужный, он неживой. Минорная нотка рождает движение. Глубина жизни, восторг, восхищение — от маленькой грустной нотки… Постижение смысла, прикосновение к тайне — от неё же, как в музыке. Вам дано это почувствовать, — сказала, пристально глядя на Аню, немного стесняясь высокопарных слов.
В сущности, какое имеет право… Кто она ей?
