Если бы Варвара не знала совершенно точно, что в этом кабинете молодой мужик руководит делами огромного холдинга, она бы подумала, что «гнездышко ржанки» принадлежит ну, скажем, экзальтированной и утонченной содержательнице журнала «Он и Она».
На окнах очень неудобные витые золотые ручки. Открыть окно так, как это делают все — то есть подойти, повернуть ручку и потянуть створку, — нельзя. Нужно долго и упорно экспериментировать, поворачивая ее то так, то эдак, ибо при повороте золотого завитка на определенное количество градусов, створка открывается то сверху, то снизу, то справа, то слева, то наискосок, то вообще выпадает на голову открывающему. Так как обычные стеклопакеты шефу не подходили — они оскорбили бы собой красоту «гнездышка ржанки», — а подходящие открыть было нельзя, поэтому со времен окончания ремонта окна вообще не открывали, спасались кондиционером.
Кто открыл окно, когда покойный Петр Борисович работал на компьютере, отключенном от сети? И, главное, зачем он это сделал?!
В приемную заглянул программист Игнат Бражников. Варвара ему кивнула, и он немедленно вдвинулся поглубже.
— Ну, как сегодня? — спросил он полушепотом. — Трупов не было?
— Про трупы не разговариваю, — проинформировала его Варвара и показала глазами на селектор, — запрещено.
— Да ну? — удивился Игнат. — У нас все только про труп и говорят. Ну, правда, Варь, так и неизвестно, от чего преставился-то?
— Да еще вчера было известно! — зашипела Варвара. — Они сразу сказали, те, которые на «Скорой» приехали. Сосуды, спазмы и все такое.
Про окно и компьютер она решила не упоминать. Игнат изучающе посмотрел на нее, но она таращила правдивые глаза так, что сразу было ясно — больше ничего он от нее не добьется.
— Ты сегодня допоздна?
— Как обычно. Если ничего не стрясется, часов до семи, до полвосьмого.
— Дай журнальчик, — подхалимским голосом попросил Игнат. — Пришел? Я ведь знаю, что пришел!
Журнал «Компьюлэнд» приносили в компьютерный отдел — один на всех программистов, и к ним в приемную — один на одного шефа. Шеф никогда его не читал, но выписывал, потому что интересоваться компьютерами было «правильно», и у него на столе время от времени должно было лежать какое-нибудь сложное и современное чтиво — по маркетингу и рекламе или по компьютерам, к примеру. Чаще всего шеф забывал разложить чтиво на столе, но иногда вспоминал, и тогда пиши пропало, если журналов не оказывалось в приемной.
— Ничего не дам, — сухо сказала Варвара, — он только вчера пришел, шутишь, что ли!
— Да я верну! — горячо уверил ее Игнат. — Правда верну. У нас его уже сперли. Вчера был, а сегодня нет.
— А если шефу понадобится?
— Ну, соврешь что-нибудь! Скажешь, что не приносили, а сама позвонишь мне, и я верну. Сразу же. Клянусь.
— Знаю я ваши клятвы, — произнесла Варвара тоном ворчливой старухи, которая не в силах ни в чем отказать проказнику-внуку, и вытащила из ниши журнал, — только на самом деле верни, Игнат. Или я больше никогда…
— Конечно! — Он проворно схватил его, опасаясь, что она передумает, наклонился и галантно чмокнул ей руку. — Твой навеки. Навеки твой.
Варвара засмущалась, закраснелась, потянула руку, хотя все это было просто игрой, ничего не означающей, милой и приятной, и тут раздался ледяной, как панцирь Антарктиды, голос начальника секретариата Иларии Ветлинской:
— Что здесь происходит? В чем дело, Варварочка?
Игнат отскочил от нее, с детсадовской старательностью пряча за спину добытый журнал, и бочком стал подвигаться к выходу из приемной.
Илария стояла у дверей кабинета, и вид у нее был столь же выразительный, как и голос.
— Альберт Анатольевич с утра ждет почту, — проинформировала она Варвару, как только за Игнатом закрылась дверь. — Я, конечно, понимаю, что вам не до этого…
— Почты нет, — выпалила Варвара, — ее не бывает раньше пяти, Лара. С утра приходят только газеты. Я принесла.
Начальнику секретариата полагалось знать, во сколько приходит почта. Собственно, это и есть главное, что полагается знать начальнику секретариата. Если человек не знает, во сколько приходит почта, значит, он никакой не начальник секретариата.
