Подпись «Пикпюс» - страница 9

— Значит, охотимся, господин Мегрэ?

Комиссар вздыхает, расплачивается и тяжело поднимается по лестнице уголовной полиции. Франсуа, старый служитель, не дает Мегрэ войти к себе в кабинет:

— Вас ждут, господин комиссар.

Франсуа бросает взгляд на обитую дверь в кабинет начальника. Мегрэ понимает.

На столе горит лампа с зеленым абажуром, но шторы не задернуты и окна распахнуты, являя взору пейзаж набережных, откуда тянет влажной прохладой.

Начальник уголовной полиции поднимает глаза. Рядом с ним, стараясь не смотреть на комиссара, стоит Люкас с видом побитой собаки.

— Вы оказались правы, Мегрэ. Некий Пикпюс действительно убил гадалку.

Комиссар хмурится: к чему это предисловие?

— К сожалению, главного свидетеля едва ли удастся допросить в ближайшие дни.

Почему Мегрэ охватывает страх? Он ведь знает Октава Ле Клоагена всего несколько часов. Да и можно ли сказать — знает? Серьезность начальника, смущение Люкаса… Мегрэ предчувствует беду. Неужели старика…

— Моя вина, — бормочет Люкас.

Когда они наконец заговорят по-человечески?

— Я допрашивал его более часа…

Нет, речь идет не об отставном судовом враче. Речь идет о Маскувене — Люкасу было поручено допросить его еще раз.

— Я решил съездить с ним на улицу Пирамид. На всякий случай. Мне казалось, в присутствии пресловутой графини я что-нибудь да вытяну из него. Вел он себя спокойно. Вот я и подумал — стоит ли брать такси, тем более что на набережной их не было. Мы пошли к Новому мосту. Вокруг не протолкнуться: «Бель Жардиньер» только что закрылся, продавцы и служащие толпами…

— Дальше.

— Все произошло быстрее, чем я успел среагировать. Он неожиданно перемахнул через парапет моста.

Мегрэ молча набивает трубку.

— Ему не повезло. Перед тем как упасть в воду, он ударился о бык.

Картину нетрудно себе представить: великолепный вечер, сотни, нет, тысячи людей, перегнувшихся через парапет, запрудивших набережные… по воде плывет серая шляпа, рядом барахтается темная масса… кто-то из прохожих сбрасывает пиджак, ныряет…

— Тут как раз шел буксир, и…

Толпа с замиранием сердца следит за происходящим. Буксир маневрирует, винт хлещет по воде, где тянутся красноватые отблески заката, спасителю протягивают багор и потерявшего сознание Маскувена вытаскивают наконец на черную железную палубу судна.

— Он жив, но толку от него — что от мертвеца: он ударился головой о камень. Его отвезли в Отель-Дье, где известный хирург Шенар…

Мегрэ чиркает спичкой, раскуривает трубку.

— Ваше мнение? — осведомляется начальник полиции. — Вам не кажется, что это все меняет?

— Что меняет? — бурчит комиссар.

Разве можно угадать, как пойдет расследование? М-ль Жанна — вот та мертва, и это покамест единственный бесспорный факт во всем деле. Ее убили двумя ударами ножа, когда она спокойно сидела, опершись локтями о столик в стиле Людовика XVI. Значит, ничего не опасалась. Ле Клоаген в кухне… Маскувен и его графиня…

— Куда делась женщина? — спрашивает Мегрэ, попыхивая трубкой.

— Какая женщина?

— Из Морсана. Как там ее? Словом, хозяйка «Голубка».

— Она торопилась на поезд.

— Она знала Маскувена?

— Я не догадался об этом спросить, — кается сконфуженный Люкас. — Она очень спешила: гостиница переполнена.

Мегрэ думает сразу обо всем, и доказательство тому — вопрос, заданным им сквозь зубы и вызывающий у начальника улыбку:

— А где лини?

Уж не собирается ли комиссар отвезти их г-же Мегрэ к ужину?

Примерно через каждые четверть часа Мегрэ стонал и отдувался, чудовищным усилием приподнимая навалившуюся на него вселенную, хотя на самом деле всего лишь с трудом вырывал собственное тело из влажных простыней, поворачивался на другой бок и снова погружался в населенный кошмарами сон. Всякий раз г-жа Мегрэ тоже пробуждалась и, поскольку засыпает она медленно, долго смотрела на шторы, вздуваемые ветерком.

Ночь была кристально ясная — до такой степени, что даже сюда, на бульвар Ришар-Ленуар, казалось, доносился легкий шум Центрального рынка.

В доме № 21 на Вогезской площади окно одной из спален тоже распахнуто, но в комнате ни души, хотя привратница, прибирающая квартиру, заранее расстелила постель.