— Она спасла нас от големов! — бросила Маша.
— Китайцы не желают ей смерти, — помедлив секунду, ответила на это фон Ливен. — Хотят лишь проучить. Ей помогут — чуть позже. А вы должны идти со мной.
— Ну уж нет! Никуда я без них не пойду! — заявил я, подаваясь назад — и нежданно упираясь в черную стену. Дернулся снова — но прорваться не сумел и теперь.
— Тропа выпустит вас только на том конце, — покачала головой молодая баронесса. — Не здесь. Идемте, не заставляете Князя ждать!
— Я тебя просто не узнаю, — нахмурилась Муравьева. — Тереза, ты ли это?
— Это я, не сомневайся. Просто таиться более нет нужды. Я взломана, — спокойно — словно о легком насморке — сообщила фон Ливен.
— Взломана?! Кем? Тао-Фаном? — ошалело выговорил я.
— Сегодня — во время того приступа? Это была не аллергия? — догадалась Маша — и ошиблась лишь отчасти.
— Да, Тао-Фаном. И нет, уже давно, — принялась последовательно отвечать молодая баронесса. — Я не сразу поняла. Наверное, не хотела понимать. Но в какой-то момент обманывать саму себя стало уже невозможно. Князь мог заставить меня просто не думать об этом — но не стал так поступать и во всем признался. А сегодня это и впрямь была не аллергия — симптомы болезни спровоцировал Тао. Ему нужно было попасть в лечебницу — там, погруженный в вечный сон, содержался схваченный китайцами агент Сергея Огинского, обладавший нужной Князю информацией. Один Тао туда отправиться не мог, не рискуя раскрыться — он по-прежнему в бегах. Поэтому подстроил так, чтобы в лечебницу доставили меня. Теперь дело сделано. Человек Огинского мертв, сведения у Князя. Осталось доставить ему вас.
— А мы-то ему на что? — опасливо осведомилась Муравьева.
— Тао сам вам все объяснит.
— А ты… Ты не можешь ему сопротивляться? — спросил я.
— Не могу, — подтвердила Тереза. — Но, положа руку на сердце — наверное, и не хочу.
— Почему?!
— Потому что я люблю его, — выдохнула фон Ливен.
— Он тебя приворожил?
— Нет. Все произошло само собой… Но после Князь… подстраховался. И я его простила.
— А ведь Оши что-то такое подозревала… — пробормотала Маша.
— Оши с самого начала все знала, — усмехнулась молодая баронесса. — Но идти против Тао не могла.
«Это правда, — виновато подтвердила дух. — Я пыталась аккуратно намекнуть, что дело нечисто — но открыться Князь мне не позволял…»
— Астральная солидарность? — хмыкнул я.
«Скорее — астральный диктат».
— Мы теряем время, — напомнила нам Тереза. — Ни мне, ни вам деваться некуда. Идемте.
— Некуда? — прищурился я. — Ну, это еще как сказать! У Княжьей тропы шесть граней — и, помнится, Тао-Фан говорил, что ведут они в разные места. Может, проверим? — еще ни на что не решившись, я демонстративно занес ногу над скатом шестиугольника.
— Я бы не советовала вам этого делать, сударь, — невозмутимо проговорила Тереза. — И от имени Тао, и как ваша манница — сколь нелепо такое сейчас ни прозвучит. С Княжьей тропой не шутят, и, сменив грань, вы не найдете избавления. Напротив, угодите в куда большую беду.
— То есть мы все-таки в беде? — поймала фон Ливен на слове Муравьева.
— Глупо отрицать очевидное. Но поверьте: пойти со мной — для вас двоих меньшее из зол. Будут потери — они уже неизбежны — но будет и утешение. Тогда как любой иной вариант беспросветен. Идемте. Кроме всего прочего, пока мы не покинем тропу и она не свернется, китайцы не смогут спуститься в яму — и помочь Змаевич!
— Приберегли, блин, напоследок козырь! — буркнул я, почти непроизвольно делая шаг вперед.
