— Да, — ответила я.
— Итак, сперва в могиле было старое захоронение. Тогда церковь еще была открыта, я прав?
Я кивнула.
Глаза у Манфреда были очень голубыми, но, хотя они сосредоточились на мне, меня они не видели
— А потом там оказалась девочка?
— Верно.
— Потом вы нашли там прошлой ночью человека, когда были на кладбище?
— Да, — медленно произнес Толливер. — Мы нашли его прошлой ночью.
— Моя бабушка мысленно видела вас, когда вы его нашли, и знает, что вы видели визитера, — сказал Манфред.
У меня возникло неловкое ощущение, что его глаза смотрят прямо сквозь меня.
— Визитера? — переспросила я.
— Так она называет призраков, — ответил Манфред и внезапно снова стал просто очень молодым, широко улыбающимся человеком, держащим за руку женщину, которую считал хорошенькой.
Пирсинг в его языке подмигивал мне.
— Бабушка часто пользуется собственной терминологией.
Интереснейший мальчик. Он как будто был не очень опытен в житейских делах, однако знал некоторые неожиданные вещи. Я почувствовала, что Манфред не испытал бы благоговейного страха перед богатством или утонченностью и даже не был бы впечатлен ими.
— Не мальчик, — заметил он, глядя мне прямо глаза. Сексуальный тон с ревом вернулся. — Я, без сомнения, мужчина.
Я не знала, была ли я возбуждена или мне хотелось с воплем выбежать из комнаты. Я улыбнулась ему.
— Бабушка хотела, чтобы я рассказал вам, что вы увидите первую могилу Табиты, — сказал он. — Когда она передала мне это послание, я его не понял. У бабушки слишком болит нога, чтобы сегодня покинуть дом, поэтому она попросила меня повидаться с вами. Знаете, она вас очень любит. И хочет вас предупредить. Остерегайтесь той могилы.
И так же, как в кофейне, Манфред нагнулся и поцеловал мне руку, позаботившись о том, чтобы я снова получила целую гамму ощущений. Он посмотрел на меня, не разгибаясь, и тихо спросил:
— Заставляет вас задуматься, правда?
— Думать и делать — разные вещи, — практично отозвалась я.
— Пока что да, — согласился он.
Манфред пожал руку Толливеру и исчез так же внезапно, как появился.
— И как прикажешь это понимать? — спросил Толливер. У него был откровенно подозрительный.
— Очевидно, когда он прикасается к человеку, может читать его мысли… в некотором роде, — ответила я, чувствуя неловкость оттого, что мои мысли были такими красочными. — Не знаю, срабатывает ли это на всех людях или только на людях, которые имеют некий экстрасенсорный дар.
— Но Ксильда единственная, кто делает предсказания, — заметил Толливер. — И сегодня она пополнила их список. Ты будешь счастлива, когда наступит время льда, что бы это ни значило, и ты увидишь первоначальную могилу Табиты.
— Не думаю, что я хочу и дальше общаться с Ксильдой. И, если она читает для меня карты, я не хочу об этом знать. У меня от этого мурашки по коже.
— А как насчет Манфреда? С ним ты хочешь встречаться? — улыбнулся Толливер, задавая этот вопрос.
— О, — неодобрительно сказала я. — Знаешь, он совсем не похож на остальных. Невольно начинаешь удивляться, когда видишь кого-то столь… — Я не смогла придумать, как закончить фразу.
— Если бы я был знаком с девушкой, у которой было бы столько пирсингов, я тоже удивлялся бы, — сжалившись надо мной, сказал Толливер.
— Что ж, уже середина дня, и у нас был адский день. Чем займемся сейчас, чтобы просто развлечься?
— Я мог бы заняться балансом чековой книжки.
— Ух ты!
— Мы могли бы посмотреть, какой фильм можно заказать в номер.
— Меня уже тошнит от этой комнаты, и я готова заняться чем-нибудь более деятельным, чем просмотр фильма.
— У тебя есть идеи?
— Да. Пошли в парк на пробежку.
— А как же репортеры?
— Мы проскользнем с заднего хода.
— Холодно, и, похоже, собирается дождь.
— Значит, лучше бежать быстрее.
