От Мехико до Пуэблы всего 84 километра. Расстояние небольшое, но близость океана, влажное его дыхание, долетающее сюда, заметно меняют окружающий пейзаж.
Все еще жарко, все еще оставшееся позади сухое нагорье дает о себе знать иссушающим зноем, горячим ветром, пылью. Но кругом другие краски, разнообразие растений, особенно радующих глаз после однообразного пустынного нагорья.
Правда, кактусы и агавы навсегда пленили мое сердце, их ни с чем не сравнимый вид никогда не изгладится из памяти, но европейцу так же непривычно слишком долго оставаться среди их фантастического окружения, как жить среди театральных декораций.
Пуэбла лежит на высоте 2115 метров над уровнем океана, но дождей здесь куда больше, чем в Мехико. Годовая сумма осадков — 1000 миллиметров — превышает вдвое осадки в районе столицы. На улицах Пуэблы густые кроны лиственных деревьев надежно укрывают прохожих от палящих лучей, живые изгороди из цветущих растений оплетают веранды, стены и окна домов, погружая комнаты в прохладу и полумрак.
Старинный город, основанный в 1531 году испанскими завоевателями, сейчас один из крупнейших в Мексике. Здесь живет около 300 тысяч человек. Закладывая новые города, испанцы сохраняли традиционную планировку своей родины, при которой в центре города на большой, вымощенной камнем прямоугольной площади всегда стоит собор.
Пуэбла сохранила традиционную планировку. В ее центре высится старинный собор Сан Домениго. Возле него лепится крошечное кладбище, густо заросшее кустами роз. Тут же на площади, чуть поодаль от собора, столь же древнее паласьо де Габьерно — правительственная резиденция, сложенная из красноватого камня в староиспанском стиле.
Торговые ряды с множеством магазинов и лавчонок, здания археологического и исторического музеев довершают архитектурное убранство площади.
Отсюда берут начало многие прямые как стрела улицы. В их названии сама современность — первое, второе, третье авеню. На главных авеню находятся правительственные учреждения, гостиницы, рестораны, довольно много красивых домов.
Близ площади сохранились остатки старого форта — Фуерто де Лорето. У ворот некогда грозной крепости стоят пушки, вделанные в камни. Сейчас они кажутся наивными игрушками, а ведь когда-то они были грозным оружием!
Пуэбла славится гончарным искусством. Потому то там, то здесь поблескивают плитки майолики. Они вмазаны в карнизы каменных зданий, в купола церквей, в массивные каменные скамьи парков.
Я с удовольствием провел несколько часов в городском музее керамики, восхищаясь коллекциями глиняной посуды, майолики и декоративных плит. Преобладающие цвета — желтый, индиго и голубой — даны иногда в таких неожиданных сочетаниях, что просто диву даешься!
В Пуэбле помимо собора множество церквей. От трезвона колоколов стоит неумолчный гул. Отражаясь от стен узких улиц, этот гул врывается в окна. От него никуда не деться, никуда не уйти.
Первые удары колокола будят меня в шесть часов утра. С непривычки решаю, что это звон часов городской ратуши, и сверяю свои часы с ударами колокола. Но, досчитав до двадцати, безнадежно машу рукой и тут только соображаю, в чем дело.
Церковная служба начинается в несусветную рань и продолжается до позднего вечера. Из церквей, через открытые настежь окна и двери, слышится хоровое пение и молитвы священников. Народу там столько, что я недоумеваю — а кто же работает в учреждениях и на предприятиях?
Любопытство приводит меня в главный собор. Хочется рассмотреть поближе знаменитое распятие, связанное еще с именем Кортеса, которым гордится древний храм. Но почти немыслимо протиснуться сквозь толпу молящихся. Здесь душно, сумрачно, несмотря на множество горящих свечей. Всюду, куда бы ни достигал взор, — деревянные распятия и фигуры апостолов, грубо раскрашенные масляными красками.
