Он кладет мешок под голову и засыпает на четверть часа. Только по ночам он не может спать без снотворного.
Когда Киш просыпается, времени ровно четыре часа.
Жара почти не спала. Из репродукторов гремит оглушительная танцевальная музыка. Пляж переполнен до отказа. В бассейне — яблоку негде упасть.
Йован Киш потягивается. Халат перебрасывает через плечо. Сует ноги в сандалии и направляется к северо-восточному концу пляжа. Идет, осторожно переступая, чтобы не задеть загорающих. Движется он мягко, как кошка.
Нужного ему человека он замечает издали. Тот устроился в самом углу у забора, на широченной желтой купальной простыне. Весь он с головы до пят блестит, густо намазанный кремом для загара.
Йован Киш останавливается. Смотрит по сторонам, долго и внимательно. Изучает каждого, кто расположился поблизости от коренастого мужчины с пролысиной.
Киш расстилает свой синий халат возле желтой простыни.
— Разрешите?
— К сожалению, я не знаю венгерского, — отвечает коренастый по-сербски.
Йован Киш ухмыляется.
— В таком случае мы с вами соотечественники. Йован Киш, из Белграда.
— Милан Давчек. Тоже из Белграда.
Несколько минут они беседуют о погоде. До чего же невероятная жара, даже к ночи не спадает. Для июня это необычно.
И надо же быть такому любопытному совпадению, чтобы два белградца встретились именно здесь, в Будапеште, на острове Маргит. На пляже бассейна «Палатинус».
Справа от них развлекается парочка: молодые люди щекочут друг друга. Девица взвизгивает. Слева похрапывает на циновке мужчина лет семидесяти. Он лежит на спине, живот его равномерно вздымается и опадает.
Милан Давчек с готовностью соглашается распить за знакомство стаканчик-другой в ресторане «Гранд-отеля» поблизости. Тем более, что выясняется: Йован Киш — заядлый рыбак. А для Давчека рыбная ловля — услада жизни.
— Я ведь с этим делом, начальник, давно завязал, — заявил Милан Давчек, когда четыре месяца назад Йован Киш подсел к нему в одном белградском кафе.
Было утро. В зале, оклеенном желтыми обоями, были заняты всего два столика.
Киш шел вслед за Давчеком от самого дома.
— Я тоже, — сказал Йован Киш. — Вам это хорошо известно.
Коренастый лысеющий Давчек считался у полиции техническим гением по части охранной сигнализации.
Посадить его удалось всего три раза.
Сейчас Давчеку было пятьдесят два года. Все в городском управлении полиции понимали, что на его счету далеко не три взлома.
К тому времени, когда Йован Киш подсел к нему за мраморный столик, Давчек уже четыре года гулял на свободе. Квалифицированный электротехник, он зарабатывал на инструментальном заводе больше, чем любой из специалистов одной с ним профессии. Работу его ценили очень высоко.
— Судя по всему, завязал, — удивлялся капитан Ловчей.
Он никак не мог поверить, что Милан Давчек ступил на стезю добродетели. Время от времени приставлял к нему агента последить.
Но тщетно.
Давчек отрабатывал на заводе свои восемь часов, ходил на футбольные матчи и в кино, пропадал на рыбалке. Каждый день по полчаса прогуливал свою мамашу. Два раза в неделю ужинал в корчме «У старого баркаса». Со знанием дела выбирал для себя рыбные блюда.
Ни с кем из преступного мира связей не поддерживал.
Йован Киш тоже не верил, будто Давчек окончательно исправился. Он знал, что при ограблении, за которое Давчек получил пять лет, пропали драгоценности на сумму десять миллионов динаров. Поймали тогда сопляка мальчишку, который стоял на стреме. Он-то и заложил Давчека. Однако добыча исчезла бесследно.
Йован Киш знал также, что три недели назад у Давчека умерла мать. Лысый взломщик в матери души не чаял. Каждый день покупал ей в кондитерской пирожные. Старуха обожала сладости и была не в меру толста.
Все это, разумеется, знала и полиция. Только не сумела прийти к выводу, какой сделал Йован Киш.
— Кругленькая сумма дожидается вас в Австрии, — сказал Киш, когда они сидели в кафе.
Давчек и глазом не моргнул, лакомясь рисовым пудингом со взбитыми сливками. Он тоже любил сладкое.
— Не пойму, о чем это вы толкуете, начальник.
Киш должным образом оценил такую невозмутимость.
— Я мог бы сказать: в Италии. Но я говорю: дожидается в Австрии.
