И этого Лина ей тоже не может простить.
Но никогда еще Лина так не завидовала сестре, как в прошлое лето, когда та ездила в Артек.
Шутка ли, Артек!..
В один из выходных дней, когда Лина с отцом были дома, а мама ушла на рынок, почтальон принес письмо от Лены. Это было первое, и, конечно, восторженное, письмо из Артека.
Своим отцом Лина гордится не меньше, чем матерью. Он — мастер на крупном заводе, уважаемый человек, новатор, о нем пишут в газетах.
Прочитав письмо, Лина долго сидела задумавшись.
— Папа… — наконец проговорила она нерешительно и умолкла.
Ее серо-голубые глаза глядели мечтательно и вопросительно.
— Что, дочка?
Лина положила свою ручку на большую смуглую руку отца.
— Вот хорошо будет, когда всюду-всюду будет такая жизнь, как в Артеке…
Отец посмотрел на нее с удивлением.
— Когда?
— Ну, когда… При коммунизме…
Отец громко рассмеялся и легонько потрепал волосы дочери.
— Весь мир — сплошной Артек? А? — смеялся он. — Вот как…
Когда Лена, вся бронзовая и, казалось, пропитанная морским воздухом, заметно подросшая (как обычно подрастают дети даже за короткое время, если их не видишь), вернулась домой, переполненная удивительными рассказами обо всем, что видела, Лина не отставала от нее ни на шаг, с жадностью впитывала каждое слово и все время просила рассказывать еще и еще…
И больше всего завидовала Лина новому пионерскому галстуку, который привезла с юга Лена… Это был не простой галстук, какой носят подруги Лены. И Лина как будто видит то, что рассказывает ей Лена.
Раннее утро. Солнце только взошло. Ярко-красный солнечный шар, как бы свежеумытый, выкатывается из морской глубины. С тихим шорохом ласкается к берегу вода… Волны синие-синие, а гребешки на них белые. По берегу идут две девочки. Одна из них Лена, другая — Величка. Величка Бакалова. Величка одних лет с Леной. Учится тоже в седьмом классе, только она смуглая, с продолговатыми черными глазами. Когда она говорит по-русски, то ее не сразу поймешь. Величка из Софии. Она была на фестивале и приехала в Артек на две недели. Живет она с Леной в одной комнате, они подружились. Сегодня Величка уезжает. Вот они и пришли вместе на берег моря.
— Давай попрощаемся! — сказала Величка и сняла свой галстук, прижала его к губам и протянула Лене…
А Лена сняла свой и протянула его Величке.
Вот откуда новый галстук у Лены.
Потом она стала получать письма с красными незнакомыми марками. Это были письма из Софии, города, где живет Величка.
…Однажды в конце весны, когда деревья, запоздав, вдруг вспыхнули зеленым пламенем, Лина пришла из школы, и мама ей сказала:
— Сегодня для тебя что-то есть.
Мама подошла к буфету, открыла стеклянную дверцу. Обычно она достает оттуда какое-нибудь лакомство — яблоко или апельсин.
Мама обернулась. В руках у нее было письмо.
— Это Лене?
— Нет, тебе.
— Мне?
Может быть, это Лине снится? Она разворачивает письмо. Обыкновенный листок из тетради, на нем — круглые буквы, по-русски и в то же время не по-русски…
«Дрога… Дрога Лина…». Ну да — «Дорогая Лина».
— Кто же это пишет?
Лина прочитала и крикнула радостно:
— Ведь это Величкина сестра!
— Ну конечно, — ответила мама.
Тут нет ничего удивительного. Лена написала Величке, что Лина тоже очень хочет получать письма от кого-нибудь из Софии. У Велички есть двоюродная сестра одного возраста с Линой. Она тоже учится в пятом классе. Зовут ее Радинка, Радинка Терзиева.
— Ой! — воскликнула Лина, прижимая письмо к груди.
Некоторые слова были непонятны, но все-таки она все поняла.
Она будет рада, пишет незнакомая девочка, Радинка, переписываться с Линой. Пусть Лина напишет, как она учится, как проводит время. Она, Радинка, учится хорошо. Русский язык она тоже изучает. После уроков часто гуляет с подружками в Софийском парке, который называется «Парк Свободы». Там стоит большой памятник русским солдатам, которые в 1878 году разбили турок и освободили Болгарию… И еще она хочет рассказать ей, что на днях видела русский спутник. Он пролетал над их Софией…
Когда отец вернулся домой после вечерней смены, мать повела его в комнату детей и на минутку включила свет. Раскинувшись, Лина спала, положив руку под пылавшую во сне щеку, и ровно дышала. Рядом, на подушке, лежало письмо.
