Я прислушался: действительно, фонтан говорил… Площадь, освещенная прожектором, была пустынна. Только у здания вокзала стояло два-три человека, вышедших, как и мы, освежиться. С противоположной стороны пустыми проемами окон смотрело большое строящееся здание. Над ним фантастической стрелой устремилась к небу вышка подъемного крана. Фонтан нарушал тишину равномерными, неутомимыми всплесками.
— А сегодня ты мне не рассказал сказки, — вспомнил Володя, когда мы остановились у фонтана.
В свободные вечера перед сном я всегда рассказываю сыну сказку. Иногда он, долго не засыпая, просит рассказать еще, а чаще засыпает, не дослушав до конца.
В тот вечер, занятый приготовлением в дорогу, я действительно не успел ему ничего рассказать.
— Хочешь теперь?
— Нет, не надо, — великодушно отказался малыш, прислушиваясь к журчанию фонтана.
Мы присели на ограду.
— На этом самом месте, где мы с тобой сидим, — тихо сказал я, — когда-то была тайга.
— Давно?
— Не очень. Лет тридцать тому назад.
В глазах, глядящих на меня, я заметил что-то похожее на недоумение.
— А меня еще не было?
— Конечно, нет.
— А тебя?
Я утвердительно кивнул головой.
— Ты был маленький? Такой, как я?
— Почти…
— Ну, это было очень давно!
— Пожалуй… Ехали тогда люди из разных мест, много людей.
— И ты?
— И я.
— И мама?
— И мама.
— И мама была маленькая?
Это было до смешного невероятно.
— Да, и мама была маленькая.
— И бабушка приехала?
— И бабушка. Приехали люди с лопатами, топорами, машинами.
— А какие машины?
— Тракторы, грузовики.
— А «Москвичи» и «Волги» были?
— Нет, «Москвичей» и «Волг» не было.
— А «ТУ-104» был?
— И «ТУ-104» не было.
— Что же было?
— Тракторы были — не гусеничные, как теперь — колесные, маленькие. Грузовики засасывала тайга. Стали тайгу корчевать. Жили в палатках. Комары и мошкара донимали, но люди работали. Вырубили лес, проложили дороги, стали строить город…
— Вот этот, наш?
— Этот.
— Здесь, где мы сидим, тоже палатки были?
— Были. А вокзала не было вовсе и этих домов вокруг.
— И фонтана?
— И фонтана…
Сын помолчал, смешно наморщив выпуклый лобик под рыжей челкой. В мозгу его шла напряженная работа.
— А есть еще места, где ничего-ничего нет — ни домов, ни дорог?
— Есть.
— Когда я вырасту, буду там строить.
— И здесь еще много надо строить. Видишь, сколько будет новых домов? — и я показал на большое строящееся здание, на стрелу над ним.
Сын долго смотрел в ту сторону, затем спросил:
— А стрела говорит?
— «Заберусь высоко-высоко, до самых звезд…»
Малыш хотел еще о чем-то спросить, но над площадью раздался голос диктора — прибывает поезд.
В купе я, стараясь никого не разбудить, тихо раздел сынишку и примостился около.
Уже засыпая, мальчуган вдруг открыл глаза.
— Что ты мне рассказывал у фонтана, правда?
— Правда.
— И про звезды?
— Да…
— А разве сказки бывают правдой?
— Бывают.
Мирно посапывая, сын уже крепко спал. Я долго лежал с открытыми глазами. Что вчера было сказкой, сегодня становится былью. И звезды кажутся не такими уж далекими…
Поезд шел, отстукивая на стыках, набирая скорость.
1957
Лина и Лена — так зовут сестричек. Так же как их имена, они сами мало отличаются одна от другой: обе подвижные, с темно-русыми косичками, у обеих сероголубые глаза, полные розовые щечки и чуть курносые носики… Только Лена на два года старше Лины. И поэтому Лина, с тех пор как помнит себя, не перестает завидовать Лене.
Лене уже купили школьную форму, портфель, и она пошла в школу, — а Лина еще два года изо дня в день должна была ходить в детский сад. Когда Лина пошла в школу, Лена была уже пионеркой и носила красный галстук…
Сейчас Лина в пятом классе. Но мама до сих пор говорит ей:
— Ты еще ребенок…
Лина очень любит свою маму, она уверена, что другой такой мамы нет на всем белом свете — и не только потому, что она лучший бригадир на швейной фабрике и ее портрет помещен на городской Доске почета… Но вот этих слов Лина никак не может простить своей маме…
Лена уже в седьмом классе. Она сама должна решать свою судьбу: либо остаться учиться в этой школе, либо уйти в педагогический техникум или в медицинскую школу.
— Лена уже человек самостоятельный! Ты на нее не равняйся, — говорит мама.
