— Что еще? Говори, я не боюсь, я сильная…
— Пепо уехал и вряд ли вернется.
Вета вздохнула с облегчением:
— Только и всего? Тем лучше!
Потом с тем же безразличием спросила:
— И куда он уехал, Влад?
Он подумал и решил, что откладывать нет смысла, тем более, что она приняла это известие без тени волнения.
— В самый трагический момент, когда, казалось, наводнение просто сметет Берисо, Пепо и Новаков побежали в контору фабрики "Свифт". Обезумевшие от ужаса люди даже и не подумали о том, что в кассе предприятия полно денег. Еще меньше думали об их сохранности полицейские. Пепо и Новаков успели разбить сейф — взорвали его… Но когда на обратном пути они добежали до ворот, в них выстрелили. Они спрятались за ворота и начали отстреливаться. Выстрелы услышала полиция. В перестрелке Новаков упал, а Пепо побежал через фабричный двор, бросив чемоданчик с деньгами. Полицейские, кинувшиеся следом, остановились у раскрытого чемодана и стали набивать деньгами карманы. Пепо же пошел им навстречу с поднятыми руками, и они в него выстрелили, решив избавиться от свидетеля. Но кое-кто видел это из дома напротив и рассказал мне…
— Он ранен? — глухо спросила Вета.
— Убит… Неизвестно только кто, стрелял, чтобы привлечь внимание полиции. Подозреваю, что это дело одного моего знакомого, Трако, который давно грозился отомстить Пепо за своего брата.
Вета ни о чем больше не стала спрашивать. В комнате застыла напряженная тишина. Удары молотков и человеческие голоса время от времени проникали сквозь стены. В коридоре и во дворе слышались осторожные шаги Хозяйки. Где-то заплакал ребенок, ему ответил хор сердитых детских голосов, которые вывели Влада из раздумья. Он спросил:
— Что ты думаешь делать, Вета?
Она недоуменно взглянула на него и ответила:
— Жить.
— Да, жить… — задумчиво повторил Влад. — Мы с тобой останемся друзьями, я буду помогать, чем смогу…
Влад вдруг смутился. К чему ей эти заявления? Разве это надо было сказать в такой момент? Он вскочил и снова прижался лбом к стеклу.
Вета с трудом подавила рыдание. Слова Влада показались ей преднамеренно холодными. Одна мысль настойчиво сверлила мозг: "Я ему чужая… чужая! Никогда он не любил меня..". С нескрываемым раздражением она заговорила:
— Я всегда слушалась твоих советов. Конечно, мы будем друзьями…
Не закончила. Что-то сдавило ей горло, предательские слезы заблестели на глазах.
Влада вдруг словно молнией ударило. Счастливая улыбка осветила лицо. Он быстро подошел к кровати, склонился над ней.
— Слушалась друга. А послушаешь советов мужа, человека, который тебя любит? Будешь хотя немножко любить меня?
Не отвечая, она обняла его, привлекла к себе и прижалась губами к его щеке, вложив в этот поцелуй всю нежность, какую испытывала к нему, всю боль долгого ожидания. Влад провел рукой по ее лицу, пригладил рассыпавшиеся волосы. Она поймала его руку и заглянула в глаза. Об этой улыбке мечтала она дни и ночи. Об улыбке, в которой и сила, и доброта, и нежность, и уверенность в себе…
— Влад… — Она в нерешительности умолкла, и вдруг проговорила одним духом: — Ты не спрашивал себя, от кого мой ребенок?
Он непонимающе взглянул на нее и растерянно проговорил:
— Какое мне дело? Важно, что сейчас… что ты меня любишь.
Она решила говорить прямо — и без того их так долго мучила недоговоренность.
— Ребенок не от Пепо, а от Наско…
Ее губы судорожно задрожали, из-под плотно сжатых ресниц брызнули слезы.
По лицу Влада пробежала тень, но он машинально продолжал гладить ее руки, наполняя Вету ощущением тепла. Все так же тихо, но твердо она сказала:
— Сейчас ты знаешь все. Решай.
Он нежно приложил палец к ее губам, приподнял подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Потом промолвил:
— Не волнуйся напрасно и выслушай меня. Твое прошлое меня не интересует… Потом… — он поколебался, — я думаю, что женщина это не вещь или какая-то неприкосновенная собственность мужа. Она сама себе хозяйка, имеет такое же право думать, чувствовать, страдать и даже грешить, как он. Одним словом, жить своей жизнью. Кроме того, когда жена молода, а муж и дом не могут заполнить ее жизнь, совсем естественно, что она ищет счастье на стороне. Человек уж так устроен. А я знаю Пепо и… вашу жизнь.
