Много дней металась Вета в горячке, но молодой здоровый организм победил болезнь. Постепенно силы стали возвращаться к ней, щеки порозовели. Температура падала и, наконец, наступил день, когда она стала нормальной. На следующее утро Вета открыла глаза, зажмурилась от яркого солнца, с любопытством оглядела незнакомую комнату.
— Где я? — спросила она. И удивилась. Она хотела спросить громко, чтобы ее услышали, но голоса у нее не было. Чья-то большая шершавая рука нежно легла на ее губы. Это Влад, подумала Вета, еще не видя его. Удивительное, незнакомое до сих пор ощущение блаженного спокойствия и уверенности наполнило всю ее.
— Где я?
— У хороших людей, Вета. Не волнуйся.
Он нежно погладил ее руку, лежавшую поверх одеяла. Она шевельнула губами, чтобы спросить о чем-то, но он снова приложил к ним руку:
— Молчи, Вета, нельзя тебе. Отдыхай.
Она улыбнулась и закрыла глаза.
Влад тихо встал, подошел к окну и рассеянно выглянул на улицу. До его слуха долетели ритмичные удары молотка. Придя в себя от пережитого, люди торопились наладить жизнь — выпрямляли листы жести, подпирали стены домов, отыскивали унесенные наводнением двери, рамы окон, столы, стулья. Фабрики снова пыхтели, и ветер снова разносил над жестяными хижинами зловонные пары. Влад провел рукой по лбу. Тридцать домов унесла река, десятки других стали необитаемыми. Много семей лишилось крова. Больше двадцати человек погибло. А в Берисо продолжалась жизнь, словно и не было ничего.
Влад достал сигарету и постучал ею по коробке — он научился курить в тюрьме в бескрайние часы одиночества. Взглянул на Вету, поколебался, потом закурил. Затянулся глубоко и, вздохнув, выпустил дым.
— Влад!
Он вздрогнул и обернулся. Вета тревожно смотрела на него.
— Где ребенок, Влад?
Влад подошел к постели. Лицо его перекосила боль.
— Что с ним, Влад?
Он подсел к ней. Молча взял ее руку и нежно стал гладить ее. Потом, встретив ее умоляющий взгляд, тихо заговорил:
— Надо быть сильной, не бояться испытаний..
Недоговорил. Она уже почуяла беду сердцем матери, закрыла лицо руками.
— Господи, и это тоже? — и тихо заплакала.
Влад поднялся, на цыпочках отошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу.
Вета долго всхлипывала, шепча что-то, чего он не мог понять, хотя и напрягал слух. Потом — она притихла.
Когда Вета снова открыла глаза, взгляд ее упал на неподвижную, сгорбленную спину, заслонившую узкое окно.
— Иди сюда, Влад, — шепотом сказала она. — Расскажи, как все произошло.
— Потом, Вета.
Она попыталась удержать брызнувшие из глаз слезы и повторила настойчиво:
— Лучше сейчас… Я сильная.
Он снова присел рядом, взял ее бессильно лежавшую руку в свои ладони и заговорил, стараясь выбирать слова:
— В больнице не было мест. Я перенес вас, тебя и ребенка, сюда. В этой комнате я жил до ареста. Хозяева держали ее до моего возвращения, и я снова поселился здесь. В Берисо я вернулся в ту ночь, когда случилось наводнение..
Вета его прервала:
— И сразу бросился помогать?
— Если бы ты знала, что творилось. Люди голову потеряли от ужаса..
Рука Веты дрогнула.
— Перенес я вас сюда. Вы сразу горячкой заболели. Много дней лежали в лихорадке. Мой друг врач все перепробовал, но ребенок не выжил…
Две крупные слезы покатились по бледному лицу и упали на подушку. Она лежала, не шевелясь. На лице ее не дрогнул ни один мускул.
Влад умолк. Он ожидал бурной реакции и был готов ко всему. Неподвижность Веты успокоила его. "Только бы нашла в себе силы совладать со своим горем", — подумал он со вздохом. Потом лицо его нахмурилось, брови сдвинулись… Сказать и о другом? Самое страшное уже позади… Может быть, лучше сразу все выложить? Доктор говорил, что опасность миновала, но…
Вета следила за ним из-под приспущенных век. Уловив перемену в любимом лице, поняла, что в нем идет какая-то борьба, что-то его мучает… Сжала тревожно его руку и спросила:
— Что еще, Влад?
— Ничего, Вета, отдыхай.
— Нет, ты что-то скрываешь.
— Думаю о наводнении.
— Ты не умеешь лгать. — Вета грустно улыбнулась. — Лицо выдает тебя.
Он быстро погладил ее руку и глухо произнес:
— Я не все тебе сказал.
Она вздрогнула, закрыла глаза, внезапно почувствовав страх, но сделала усилие над собой:
