— Какое в этом удовольствие?
И оба вполне искренне и от души посмеялись.
— И что же с ним теперь будет? — спросил мексиканец.
— С Логаном? Его осудят за убийства по всем совершенным преступлениям. За многие годы.
— Его приговорят к смертной казни?
— Не исключено, но не казнят.
— Почему? Из-за тех американских либералов, о которых сейчас так много говорят?
— На самом деле все гораздо сложнее. Дело главным образом в политической конъюнктуре. В настоящее время здешний губернатор не хочет давать разрешение на казнь приговоренных к смерти, так как считает это крайне неудобным.
— Особенно для преступников.
— Их мнение особенно никто не спрашивает.
— Наверное, да. И все-таки, несмотря на такое попустительство, капитан, думаю, что предпочел бы Штаты Мексике. Может быть, мне как-нибудь тайком перейти границу и стать нелегальным иммигрантом? Я мог бы работать в «Макдоналдсе», а по ночам заниматься расследованием преступлений.
— А я буду вашим спонсором, Родольфо.
— Ха! Мой приезд к вам столь же маловероятен, как и ваш визит в Мехико на стаканчик текилы.
— Не буду спорить. Хотя от текилы я бы не отказался.
— Ну что ж, по крайней мере один урок я для себя усвоил: мне, боюсь, надо поскорее выбираться из того крысиного гнезда, в которое превратился мой департамент. Может статься, что у меня…
Голос Луны вдруг сорвался.
— Что случилось, командир?
— Может статься, что у меня возникнут вопросы относительно улик. Я понимаю, что с моей стороны это, возможно, наглость, но вы понимаете всю серьезность обвинений.
— Да, конечно, я с радостью вам помогу.
— Отлично. — Смешок. — Может быть, через несколько лет, если мне посчастливится, я также смогу добавить к своему имени волшебные буквы.
— Волшебные буквы?
— В.О.
— Вы? Вы хотите уйти в отставку, командир?
— Шучу, капитан. Отставка не для таких людей, как мы. Мы умираем на посту. Будем же молиться, чтобы Господь продлил наши годы. А теперь — до свидания, дружище.
После завершения разговора с Луной Райм набрал номер телефона Кэтрин Дэнс в Калифорнии и сообщил о поимке Ричарда Логана. Беседа была очень короткой. И не потому, что Линкольн не был склонен к общению. Напротив, он пребывал в приподнятом настроении, радуясь своей победе.
Но начали проявляться последствия приступа дисрефлексии — он покрылся по́том словно холодной росой. Райм передал трубку Сакс, и Амелия завела с Кэтрин чисто женский разговор, а Линкольн тем временем попросил Тома принести ему виски «Гленморанж».
— Будь так добр. Пожалуйста. И спасибо.
Том налил в бокал приличную порцию и закрепил его в специальном держателе рядом со ртом своего босса. Райм пил через соломинку. Он несколько мгновений смаковал привкус дыма в виски и только потом делал глоток. Линкольн чувствовал тепло, удовольствие, хотя из-за них усиливалось и то проклятое ощущение страшной усталости, которое он испытывал на протяжении последней недели. Но Райм заставлял себя не думать об этом.
Когда Амелия закончила разговор, он спросил:
— Ты ко мне присоединишься, Сакс?
— Спрашиваешь!
— Мне хочется музыки.
— Джаза?
— Конечно.
Она взяла запись Дейва Брубека, сделанную на концерте в шестидесятые. Зазвучала «Тейк файф», волнующая и заразительная.
Сакс налила себе виски и села рядом с Линкольном. Ее взгляд продолжали притягивать доски с материалами следствия.
— Мы забыли кое о чем, Райм.
— О чем?
— О террористической группе. «Справедливость для Земли».
— Теперь это дело Макдэниела. Если бы мы нашли хоть какие-то улики, меня бы она заботила. Но… у нас ведь ничего нет. — Райм сделал еще один глоток виски и почувствовал, как нестерпимая усталость еще больше сковывает его тело и мысли. Однако еще на одну остроту он оказался способен. — Лично я думаю, что в своей «облачной зоне» они попали не на то облако.
