— Правильно, — сказал возчик, — надо обойти весь Меллсток, чтоб все было как полагается. А ведь будет на что посмотреть, как мы все пойдем парочками, друг за дружкой, верно, соседи?
— Само собой, людям будет на что полюбоваться, — молвила миссис Пенни.
— Ба! — Возчик вдруг заметил на пороге странную фигуру, облаченную в длинный белоснежный балахон, сшитый наподобие наволочки. — Да ведь это Лиф! Тебе чего тут понадобилось?
— Да вот, пришел узнать, нельзя ли и мне посмотреть на свадьбу, хи-хи, — робко вымолвил Лиф.
— Ну что ты, Лиф, — с укором заговорил возчик, — ведь ты и сам знаешь, сегодня ты здесь совсем лишний.
— Постыдился бы, Томас Лиф! — сказал старик Уильям.
— Да я знаю, что я бестолковый, только я подумал, коли умоюсь да надену чистый балахон и рубаху, то, может, мне тоже можно будет прийти, — весь дрожа, проговорил Лиф и, опечаленный, повернулся к двери.
— Бедняга! — сказал возчик, обращаясь к Джеффри. — А может, пусть идет вместе с нами? Вид у него неказистый, да и голова плохо варит, но в тюрьме он ни разу не сидел и вреда от него никакого.
Лиф благодарно взглянул на вступившегося за него возчика, а затем, боязливо, на Джеффри, — как на него подействуют эти похвалы.
— Ну да пусть его идет, — решил Джеффри. — Так и быть уж. Лиф, милости просим!
И Лиф остался.
Теперь все уже были готовы выйти из дому, и процессия стала строиться в таком порядке: Фэнси с отцом, Дик и Сьюзен Дьюи, Нэт Колком и Вашти Снифф, Тед Вейвуд и Мерси Онми, Джимми и Бесси Дьюи. Все эти лица должны были присутствовать в церкви, и все они были одеты как полагается. Затем следовал возчик с миссис Дьюи, а позади всех — мистер и миссис Пенни; возчик привлекал всеобщее внимание перчатками громадного размера — одиннадцать и три четверти, — которые выглядели на его загорелых руках особенно нелепо и издали казались побеленными боксерскими перчатками; это свидетельство респектабельности украшало его особу впервые в жизни (и то по настоятельной просьбе Фэнси).
— Подружки должны бы идти все вместе, — предложила Фэнси.
— Что? В мое время молодые люди всегда шли с девушками под ручку! — возразил удивленный Джеффри.
— И в мое тоже! — сказал возчик.
— И в наше! — подхватили мистер и миссис Пенни.
— Сроду не слыхал, чтоб женщина шла с женщиной! — сказал дед Уильям, который оставался дома вместе с дедом Джеймсом и миссис Дэй.
— Как будет угодно тебе и всей компании, моя радость! — сказал Дик, который, собираясь утвердить свои права на Фэнси, по-видимому, был готов с величайшим удовольствием отказаться от всех прочих прав.
И решать этот вопрос предоставили Фэнси.
— Хорошо, пускай все будет так, как было при венчании мамы, — сказала она, и пары двинулись вперед, под сенью деревьев, каждый кавалер со своей дамой.
— Интересно бы знать, о чем она сейчас думает больше — о Дике или о своем свадебном наряде? — заметил дед Джеймс деду Уильяму, когда все ушли.
— Такова уж женская натура, — отвечал дедушка Уильям. — Вспомни, что говорил пророк Иеремия: «Разве может девушка позабыть свои украшения, а невеста — свой свадебный убор?»
И вот, пройдя под сумрачными стройными елями, похожими на колонны кафедрального собора, через ореховую рощу, пестреющую первоцветами и дикими гиацинтами, под яркой молодой листвой развесистых буков, они вышли на дорогу, которая как раз в этом месте спускалась с холма к деревне, где находилась церковь, и через четверть часа Фэнси стала уже миссис Ричард Дьюи, хотя, к своему удивлению, чувствовала себя все той же прежней Фэнси Дэй.
Обратно шли кружным путем, тропками через поля: смех и болтовня не умолкали, особенно развеселились, когда подошли к проходу через зеленую изгородь. Дик вдруг увидел вдали, на поле брюквы темное пятно.
— Да ведь это Енох! — сказал он Фэнси. — То-то я утром заметил, что его не видно. Почему ж это он от вас ушел?
— Он выпил слишком много сидра, ему ударило в голову, и его посадили в колодки. Отцу пришлось нанять на несколько дней другого человека, и больше Енох к нему не вернулся.
— Уж сегодня-то можно бы позвать его к нам. Подумаешь, посидел разок в колодках. Ведь сегодня наша свадьба.
