— Ульрика! — произнес он, но шагнул ко мне и пожал руку, прежде чем обнять мою жену.
— Микаэль, объясни мне, что происходит?
— Спокойствие, — ответил он. — Мы только что завершили допрос — этот кошмар скоро закончится. Полиция приняла очень поспешное решение.
Ульрика тяжело вздохнула.
— Одна молодая женщина указала на Стеллу, — продолжал Блумберг.
— Указала?
— Вы, наверное, слышали, что на детской площадке на Пилегатан нашли тело?
— Что Стелла могла там делать? На Пилегатан? — спросил я. — Это недоразумение.
— Именно так и обстоит дело. Но эта девушка живет в том же доме, что и убитый мужчина, и она утверждает, что видела там Стеллу вчера вечером. Говорит, что узнала ее — видела в магазине «H & M». Похоже, это единственное, что следователи имеют против нее.
— Какое-то безумие. Неужели человека можно задержать на таких зыбких основаниях?
Я подумал о вчерашнем вечере, силясь вспомнить детали. Как я лежал без сна и ждал Стеллу, как она наконец вернулась домой и принимала душ, прежде чем проскользнуть в свою комнату.
— Она задержана? — спросила Ульрика.
— А в чем разница? — спросил я.
— Полиция имеет право задержать человека, но для ареста требуется санкция прокурора, — ответил Блумберг. — Следователь переговорит с дежурным прокурором, и потом Стеллу отпустят. Уверяю вас. Все это лишь досадная ошибка.
Голос его звучал слишком уверенно, таким я его и помнил, и это очень тревожило меня. Адвокат, лишенный сомнений, скорее всего, не проявит должного усердия.
— Но почему они так поторопились ее задержать? — спросил я. — Если у них против нее больше ничего нет?
— Тут дело щекотливое, — вздохнул Блумберг. — Полиция хочет показать свою расторопность. Убитый-то не кто попало. — Повернувшись к Ульрике, он понизил голос: — Это Кристофер Ольсен. Сын Маргареты.
Ульрика охнула:
— Сын Мар… Маргареты?
— Кто такая Маргарета? — спросил я.
Ульрика даже не взглянула в мою сторону.
— Убитого звали Кристофер Ольсен, — сказал Блумберг. — Его мать зовут Маргарета Ольсен, она профессор в области уголовного права.
Профессор? Я пожал плечами:
— Какое это имеет значение?
— Маргарета — живой классик юриспруденции, — продолжал Блумберг. — Сын тоже сделал себе имя. Успешный бизнесмен, владелец недвижимости, заседавший в правлении нескольких компаний.
— Но ведь это не играет никакой роли? — спросил я с нарастающим раздражением.
Между тем мне вспомнились мои собственные слова. Такое случается только с алкоголиками и наркоманами. Конечно, это было утверждение, построенное на предрассудках, но также на эмпирическом опыте и статистике. Иногда приходится закрывать глаза на исключения, чтобы не сойти с ума.
— Вообще-то, это не должно играть никакой роли, — произнес Блумберг, однако между строк читалось, что это все же играет роль и он вовсе не находит это странным.
— Сын Маргареты Ольсен, — задумчиво произнесла Ульрика. — Сколько же ему… было лет?
— Кажется, тридцать два. Или тридцать три. Смертельный удар, нанесенный колющим предметом. Полиция пока не разглашает детали. Во время допроса они очень интересовались, что делала Стелла вчера вечером и ночью.
— Когда его убили? — спросила Ульрика.
— Точно не известно, но свидетели слышали крики и шум около часу ночи. Вы слышали, как Стелла пришла домой?
Ульрика обернулась ко мне, и я кивнул.
Я вспомнил, как лежал и ворочался в кровати, не в силах заснуть. Вспомнил эсэмэску, которую послал, не получив ответа. Выходит, моя тревога была оправданной. Вспомнилось, как Стелла пришла домой, как возилась в ванной и постирочной. Сколько было времени?
— Должен найтись кто-то, кто обеспечит ей алиби, — сказал я.
Ульрика с Блумбергом дружно посмотрели на меня.
