— Я никогда не забуду потрясающую историю освобождения трех храбрейших женщин. Четыре месяца назад, Эми, Лорен и Шеннон удалось спастись бегством после восьми лет нахождения в плену у насильника и педофила, ныне осужденного Кори Трейпси. Дамы, добро пожаловать к нам в студию и, от имени наших зрителей, позвольте сказать, что проявленная вами тремя сила вызывает восторг и восхищение.
Я смотрю, как ведущая шоу расспрашивает их вместе и по отдельности. Каждую из них похитили прямо рядом с их домами, и использовали для извращенного и ужасного удовлетворения их похитителя.
— Расскажите нам, как вы справились с жизнью после заточения в течении последних четырех месяцев? Наверно, это очень трудно, возвращаться к обычной жизни? — Спрашивает ведущая с преувеличенным сочувствием.
Сидящие вместе женщины крепко держатся за руки, их тела плотно прижаты друг к дружке. Они жили в Аду дни, месяцы, годы. Я вижу это по их глазам.
— Ну, мы все проходим интенсивную психотерапию с потрясающим человеком, доктором Домиником Шрайвером, и конечно, наши семьи и друзья оказывают нам неоценимую поддержку. Но для нас, самым главным является наша дружба, связывающая нас. Мы вместе видели вещи, которые никому не пожелаем увидеть, и вместе страдали, находясь в руках дьявола.
— Расскажите нам о докторе Шрайвере и о том, как он помог вам? — Задает вопрос ведущая.
— Помощь доктора Шрайвера — это единственное, благодаря чему мы в состоянии жить дальше и не двинуться рассудком.
Камера оператора снимает крупным планом мужчину, сидящего среди публики. У него широкие плечи пловца и очень темные, прямые, чистые волосы. Он просто улыбается и кивает, после чего камера опять возвращается к женщинам.
Они сидят на диване, рассказывают свою историю, но я больше не слушаю их.
Спустя почти три года наполненных ненавистью к себе и движимых страхом, я не могу даже увидеть свет.
Поделившись историей своих страданий и агоний, этим женщинам удалось обрести свою силу.
Выключив телевизор, я, как и всегда, занавесила экран тканью.
Возвратившись обратно на кухню, я залезаю на столешницу и, глядя в окно, замечаю мелкий моросящий дождик.
Взяв телефон, я набираю номер справочной службы, 411.
— Справочное бюро, — произносит скучающий голос.
— Телефон доктора Доминика Шрайвера, пожалуйста.
Записываю в блокнот номер, продиктованный оператором. Заполучить номер врача, оказывается гораздо проще, чем я думала.
Не отрываясь, смотрю на номер.
Тем трем женщинам он помог.
Сможет ли он помочь и мне? Неожиданно воодушевившись, я набираю номер.
— Офис доктора Шрайвера, — отвечает приятный женский голос.
— О, здравствуйте. Меня зовут Эйлин, я хотела бы увидеться с доктором Шрайвером, пожалуйста.
— Ближайшая свободная дата у доктора Шрайвера только через восемь недель. Вы знаете, где он ведет прием пациентов?
— Я не могу приехать в клинику. Ему самому придется приехать ко мне.
— Простите, мисс, но доктор Шрайвер не посещает пациентов на дому.
Мои ладошки начинают потеть, и я чувствую, как быстро бьется мое сердце.
— Ээ, я ээ, я действительно ээ…
Дрожь охватывает меня, и мои руки начинают трястись.
Я не могу сделать этого. Я не могу оставить свой бежевый дом. Что, если они ждут меня снаружи?
— Я эээ, — начинаю я, заикаясь. В ушах у меня гудит, перед глазами все расплывается, покрываясь густым, черным туманом. — Я не могу, — пытаюсь произнести я. Дыхание затрудняется, превращаясь в короткие, быстрые вдохи.
Я слажу со столешницы и опускаюсь на пол, прислонившись спиной к дверце кухонного шкафчика.
— Я не могу, — говорю я, сжимая рукой свое горло. Чувствую, как все ближе подбираются слезы, и черные точки начинают плавать перед глазами.
— Алло. Вы меня слышите? — раздается в трубке глубокий мужской голос.
— Я… они везде…я не могу… — Моя грудь поднимается и быстро опадает.
«Да заткни уже эту суку, Мик».
— Сосредоточьтесь на моем голосе. Вы могли бы сейчас лечь?
— Они внутри…
— Просто слушайте мой голос. Я хочу, чтобы вы сейчас прилегли на спину, где бы вы ни были. Лягте для меня, я здесь, рядом. Я не оставлю вас. Прилягте и закройте глаза. — Его голос ровный, и разговаривает он со мной расслабляюще-успокаивающим тоном. — Вы уже легли на спину?
