Мысли покинуть этот дом больше не пугает меня. Как же так? Как только мы с Домиником выпьем кофе, и я позвоню родителям, я пойду туда, куда голубая сойка укажет мне.
— Может быть, если я когда-нибудь вернусь из Утопии.
— Как ты думаешь, когда ты вернешься, Эйлин?
— Ну, если там так же хорошо, как обещают, может быть я останусь там насовсем.
— Можешь открыть мне дверь?
Я слышу стук в дверь и знаю, что это Доминик. Я с удовольствием иду к двери и включаю свет на крыльце. Глядя в глазок, я вижу Доминика, стоящего по другую сторону сетчатой двери. Я вешаю трубку и кладу ее на тумбочку в прихожей.
Выключаю сигнализацию и открываю тяжелую деревянную дверь. Доминик выглядит просто великолепно в своих черных джинсах и обтягивающей серой футболке. Я отпираю сетчатую дверь и, отступив в сторону, жду, пока он зайдет внутрь.
— Я только что включила кофеварку, пойду сварю нам кофе, — говорю я, как только он ступает внутрь. Запираю дверь и включаю сигнализацию.
— О, никакой спешки. Просто свари мне свой лучший кофе, раз уж мне придется ждать Бог знает сколько, чтобы попробовать его снова. — Доминик идет в кухню и садится на свой стул.
Я подхожу к кофеварке и начинаю готовить наши напитки.
— Думаю, для меня так будет лучше, Доминик, — улыбаясь ему через плечо, говорю я.
— Ты еще только в предвкушении поездки, а я уже вижу, какая ты беззаботная сейчас, так что может быть, это действительно то, что тебе нужно.
— Правда? — Спрашиваю я, поворачиваясь и глядя на него. — Ты, правда, думаешь, что так будет лучше для меня?
— Конечно, но сначала я хотел бы поговорить с тобой о том, почему ты так стремишься уехать?
Я приношу ему его латте и отворачиваюсь приготовить кофе для себя.
— Ммм, Эйлин, чертовски вкусный кофе, ты сама себя переплюнула.
Ощущаю прилив гордости от того, что сделала Доминика счастливым.
По-другому я никогда не смогу этого сделать.
Беру свой латте, сажусь в бежевое кресло, в котором сижу всегда, и делаю глоток своего кофе.
Он прав, это лучший кофе, какой я когда-либо варила.
— Что заставило тебя решиться искать Утопию? — делая еще один глоток, спрашивает он.
— У меня снова был кошмар ночью, и когда я наконец-то проснулась, то поняла, что это не та жизнь, которую я должна была прожить. Большая часть меня умерла в тот день, а сейчас ничего кроме уродства не осталось, — говорю я с легкостью. — Мне следовало двигаться дальше, но я не смогла.
— О чем был этот сон?
— Тот же, что и всегда. Он говорит Мику «заткнуть уже эту суку» и продолжает все с той же жестокостью, словно я ничто, никто, не человек вовсе, будто у меня нет сердца, нет крови, которая течет по венам. — Я уставилась в одну точку на столе и просто концентрируюсь на ней. Я, правда, больше не желаю вспоминать тот кошмар.
— И что случилось после того, как ты проснулась?
— Я решила, что собираюсь улететь отсюда. Мой друг, голубая сойка, покажет мне путь. Смотри, у меня тут есть ее перышко. — Я лезу в карман, но перышка там нет. Блин, я должно быть, забыла его рядом с кроватью. — Подожди, оно наверху. — Я подскакиваю и несусь принести мое перо.
Волна горя захватывает меня, как только мои пальцы касаются почти невесомого пера на моей прикроватной тумбочке.
Не уверена, как долго я стояла, зачарованная пером цвета индиго.
Должно быть долго, потому что Доминик входит в мою комнату.
Я не вижу его. Я чувствую его.
Тепло его тела манит меня.
Не говоря ни слова, он становится позади меня и кладет руку мне на плечо.
Слезы бегут из глаз и с каждым новым вдохом, мое дыхание становится все более поверхностным.
— Эйлин, — его глубокий баритон умоляет меня, но я качаю головой. Я не готова повернуться и встретиться с ним лицо к лицу.
— Я здесь, я рядом. Я не оставлю тебя, — говорит он низким, уверенным голосом.
— Я только хочу, чтобы все это закончилось, — сквозь слезы шепчу я, мой голос надломился.
— Это не закончится. Нам только нужно найти для тебя способ справляться с этим. Видеть красивые сны по ночам, и чтобы дни были наполнены солнцем, не позволять мрачным сумеречным кошмарам причинять тебе боль.
Позволив перу упасть на пол, от отчаяния и стыда, я закрываю лицо руками.
