Она плакала, когда увидела меня в первый раз после нападения. Она плакала за меня, по тому, что я потеряла, и по тому, что я пережила, пока они издевались надо мной.
Я не желаю, чтобы это повторилось, потому что не хочу помнить больше, чем уже помню.
Нет, сегодня счастливый день; день, в который злым, темным тучам не разрешается показываться.
Сегодня я хочу видеть только мягкие, пушистые белые облачка и чудесных, кобальтово-синих соек.
Глядя в глазок, я вижу стоящего Доминика, держащего охапку ярких цветов. Я отключаю сигнализацию, открываю дверь, и ничего не могу поделать с собой — расплываюсь в широченной улыбке.
Я отпираю сетчатую дверь и распахиваю ее, впуская Доминика внутрь.
— Это тебе, — говорит он, протягивая мне букет. Я подношу его к носу и еще до того, как успеваю вдохнуть, до меня доносится его нежный аромат.
— Спасибо большое, — говорю я, закрывая за ним дверь, и заперев прозрачную и деревянную двери, включаю сигнализацию. — Они прекрасны.
— Я не знал, какие цветы ты любишь, поэтому купил те, которые, как мне показалось, тебе понравятся.
Мы идем на кухню, я достаю хрустальную вазу и, наполнив ее наполовину водой, начинаю расставлять в ней цветы.
— Они, правда, прекрасны, Доминик.
— Эйлин, что ты ждешь от сегодняшнего дня? — спрашивает Доминик.
— Я просто хочу увидеться с Фейт, узнать как у нее дела, — отвечаю я, аранжируя тонко пахнущие цветы.
— И все?
— Я знаю, что настало время начать выздоравливать. Я не уверена, стану ли когда-нибудь снова такой же, как была раньше, но мне надо перестать чувствовать себя мертвой внутри. Мне необходимо чувствовать, и я не могу сделать это, если продолжу прятаться от мира. Я одинока, и я скучаю по Фейт. Я устала ощущать стыд и бояться. Устала ненавидеть себя. — Я иду в сторону Доминика и ставлю вазу на середине стола. Садясь напротив, я смотрю на него, пытаясь представить себе мир, в котором я не ограничена своим укромным убежищем.
— Для начала, мне надо научиться жить без страха и стыда, — я ставлю локти на стол, и положив голову на руки, закрываю глаза.
— Вдвоем мы сможем починить твою сломанную жизнь, чтобы ты смогла снова дышать.
Я поворачиваю голову, и открыв глаза, вижу Доминика, смотрящего на меня. — Именно это я и имею в виду, Эйлин. Скоро ты сможешь дышать свободнее. — Он поднимает руку и тыльной стороной гладит мою щеку, и в нетерпении, я прижимаюсь к его ладони, как только он дотрагивается до меня теплой рукой.
Доминик отступает прочь и, отведя взгляд, прочищает горло. Я снова сделала это.
— Я знаю, — говорю в попытке скрыть неловкость от неправильно истолкованных знаков внимания, которые как мне кажется, я видела. Он не хочет меня. Я не готова принять это. Возможно, никогда не смогу. Я выдумала это, дабы поддерживать свою надежду. Я обманываю саму себя.
Слышится дверной звонок, и я тороплюсь ответить на него. Мне надо оставить все это дерьмо на потом. Сейчас время восстановить мою дружбу с Фейт, а не того, что происходит между мной и Домиником.
Я иду к двери, делая еще один, очищающий вдох. Доминик стоит рядом со мной, даря мне поощрительную улыбку:
— Ты можешь сделать это. Я буду рядом.
Отключив сигнализацию, открываю первую дверь. Я поражена красотой Фейт. Ее длинные, темные волосы распущены, они длиннее, чем я помню, и ее большие карие глаза улыбаются мне с такой любовью. У меня не получается достаточно быстро открыть эту чертову прозрачную дверь, а мне так не терпится поскорее впустить Фейт и просто обнять.
В ожидании она подпрыгивает на крыльце. Мои руки возятся с замком, и я никак не могу заставить их правильно двигаться.
— Позволь мне, — говорит Доминик, отодвигая мои руки, подбадривая меня своим спокойным поведением и милой улыбкой.
Я отступаю назад, и Доминик с легкостью открывает дверь. Фейт, не дожидаясь пока дверь полностью откроется, влетает внутрь и, крепко обняв меня, долго не отпускает.
Моя радость зашкаливает. Слезы свободно текут по щекам, и я держусь за Фейт так, будто она может исчезнуть, как только я ее отпущу.
— Я так соскучилась по тебе, Элли, — говорит Фейт. Она всегда звала меня Элли; это было мое прозвище.
