— Пожалуйста, не заставляй меня чувствовать себя еще более пристыженной, чем я уже есть, — говорю я, сквозь запертую дверь.
— Здесь нечего стыдиться. Я тоже хотел этого. Но я не могу. Я твой врач.
И ты отвратительна.
— Я знаю. Прости меня. Мне не надо было обнимать тебя, — говорю я еле слышно.
— Пожалуйста, открой дверь. — Его голос такой низкий и спокойный, что трудно не поддаться ему.
Я сломлена. У меня никогда не будет отношений с мужчиной. В особенности таким, как Доминик.
Я глубоко вдыхаю и, отперев, открываю дверь. Он стоит облокотившись на противоположную от ванны стену.
Он делает шаг мне навстречу, но я машу головой, выставляя вперед руку.
— Я сожалею, что не остановился, Эйлин. Это я виноват, — говорит он, засовывая руки в карманы своих джинс.
— Давай пойдем позавтракаем и просто забудем об этом.
— Тебе все еще надо принимать твои антибиотики, чтобы окончательно поправиться.
— Конечно, — говорю я тихо, заходя в кухню и садясь за стол.
Мы с Домиником едим в полнейшей тишине, я ни разу не смотрю на него.
Я так боюсь того, что могу увидеть в его глазах, что не могу позволить себе поднять взгляд.
Он, скорее всего, унижен тем, что такая отвратительная, травмированная женщина навязывает себя ему. Я, наверняка, отталкиваю его.
С чего бы ему хотеть меня? С чего бы вообще кому-нибудь хотеть меня?
Меня уже не починить.
Если даже я не могу смотреть на себя, каково ему выносить мое уродство?
Доминик
Твою мать.
Я сижу в своем кабинете и пялюсь в горящий экран своего ноутбука.
Черт возьми, как я мог быть таким дураком?
Она обняла меня, и в тот момент как взял ее теплое тело в свои руки, я больше не хотел ее отпускать.
Твою мать.
Я такой идиот. У меня никогда не было ничего подобного с пациентками. Что делает Эйлин такой особенной?
Я беру ручку и кручу ее между пальцами, все еще думая об этом чертовом объятии. Ее мягкое, маленькое тело, прижавшееся ко мне, то, как ее груди терлись о мою грудь и эти маленькие сексуальные стоны, вырывающиеся из нее, пока руки Эйлин путешествовали по моей спине.
Я закрываю свои глаза, вспоминая те несколько драгоценных моментов, когда мы стояли там, не обращая внимания на правила, предубеждения, и все это дерьмо «доктор — пациент».
Ее мягкие, женственные изгибы, цитрусовый запах шампуня, исходящий от ее волос, и гладкая кожа ее затылка.
Мое сердце ускоряет свой бег при воспоминании о том, как все это ощущалось: запутываться в шелковых прядях ее волос, как она отвечала, прижимаясь ближе ко мне.
Чувствую, как мой член твердеет при воспоминании о призывающих тихих звуках, которые она издавала, и желании поцеловать ее полные, упругие губы. Не грубо, но деликатно, нежно. Я хотел бы наклониться к ее губам, в ожидании разрешающего знака, отметить ее своей. Я думаю о том, как мой язык легонько трется об ее, говоря своим поцелуем, что я дам ей все, о чем она попросит.
Тук, тук.
Блядь.
Я открываю глаза и замечаю, что потираю свой член через джинсы. Теперь у меня огромный чертов стояк. Блядь.
— Да, — говорю я, подвигая кресло ближе под стол так, чтобы Лорен не увидела выпуклость на моих штанах.
Она открывает дверь, заходит внутрь и присаживается на кресло напротив меня.
— Да, Лорен, чем могу тебе помочь? — ставлю локти на стол, дабы прикрыть еще больше свою эрекцию.
— Я хочу поговорить с тобой об Эйлин, — начинает она.
— Тут не о чем говорить.
— Ты уделяешь ей очень много времени, что, я уверена, очень здорово. Видимо, она делает успехи. Но со стороны кажется, что между вами происходит что-то большее.
— Это не… — начинаю я, но она вытягивает руку в останавливающем мою речь жесте.
— А теперь послушай, я уже давно работаю на тебя, и ты никогда не смотрел на свою пациентку подобным образом. Но эта, я знаю, с ней все по-другому. Ты сияешь, когда возвращаешься от нее. Ты даже ночевал у нее в доме. Да, я знаю, что она была больна, и ты оставался присмотреть за ней, но здесь определенно что-то большее. Я знаю это.
— Лорен, тут правда…
— Не надо, Дом. Не надо мне лапшу вешать на уши, — говорит она, наставляя на меня свой тоненький пальчик. — Я не идиотка. Я вижу, как ты изменился. Ты не нервничаешь, как раньше, особенно после того, как возвращаешься от нее. — Лорен перестает говорить и садится в кресло, кладя ногу на ногу, смотря на меня и ожидая ответа.
