Доминик слегка покашливает, но потом быстро восстанавливает свое самообладание.
— В общем-то, это не то, о чем я когда-нибудь серьезно задумывался. Были такие мысли, конечно, но я никогда не был на сто процентов готов для детей.
— Ты женат?
— Был и, полагаю, фактически все еще женат, по крайней мере, пока бракоразводный процесс не завершен.
— И вам с женой никогда не хотелось иметь детей?
— Такая абстрактная мысль посещала меня, но, как я уже сказал, я никогда не рассматривал ее по-настоящему. Да и моя жена не хотела ребенка, поэтому мы и не обсуждали это серьезно.
— Я никогда не задумывалась, хотела ли я ребенка, а теперь я даже забеременеть не могу, — я поднимаю голову к солнцу и закрываю глаза.
— Почему?
— Из-за того, что они сделали. Они лишили меня этого, как и всего того, что они сломали во мне.
— Если и когда ты будешь готова, всегда можно найти другие подходящие варианты, если ты захочешь стать матерью. У тебя еще есть шансы.
Я смотрю на Доминика, который сейчас наливает для нас свой лимонад. Он протягивает мне стакан, и я отпиваю глоток. До чего же кисло! Ничего не могу поделать и зажмуриваю глаза, но, должно быть, у меня получилась какая-то смешная физиономия, потому что Доминик начинает хохотать.
Он делает глоток и морщится сам.
— Блин, должно быть, я забыл положить сахар.
— Ага, я тоже так думаю.
— Ладно, похоже, придется воду пить. Пойду, принесу, — он встает, обувается и заходит в дом, принести нам воды.
Я смотрю на дом, а когда перевожу взгляд снова на одеяло для пикников, я ошеломлена и теряю дар речи при виде того, что находится рядом с моей коленкой.
Блестящее голубое перо.
Проснуться сегодня — пытка. Все мое тело болит; горло саднит так, будто я проглотила кучу острых лезвий, и еще, кажется, у меня озноб.
Даже пошевелиться не могу, не ощутив при этом острую боль во всем теле.
Слышу, как Доминик внизу стучит в дверь, но я не могу себя заставить вылезти из постели и впустить его. Дотягиваюсь до телефона, но в тот момент, как моя рука показывается из-под одеяла, холодный озноб охватывает все мое тело.
Зубы стучат так сильно, что я могу слышать их, и сама я вся трясусь от холода.
Как только я беру телефон, мне звонит Доминик.
— А-а-алло, — сквозь дрожь заикаюсь я.
— Эйлин, открой эту чертову дверь. Что случилось? — Его голос звучит так взволнованно и напряженно.
— Бо-ле-ю, ухо-ди, — с трудом говорю я.
— Не думаю, встань и сейчас же открой мне дверь.
— Н-н-ет, очень плохо. — Я совсем не могу согреться, как бы не старалась укутаться.
— Открой эту треклятую дверь, Эйлин, или я вызову полицию, чтобы они вынесли ее к чертовой матери.
— Лад-лад-но.
Я заставляю себя спуститься и впускаю Доминика. Как только он переступает порог, то кладет свою ладонь мне на лоб и заглядывает мне в глаза.
— У тебя Тайленол есть?
— К-к-кухня, — говорю я, крепко обнимая себя руками.
— Хочешь, я отнесу тебя обратно в постель?
Я трясу головой, поднимаясь по лестнице в свою комнату.
— Я сейчас принесу тебе Тайленол.
Медленно, я иду к себе и залезаю в кровать, до самого подбородка натягивая все одеяла.
Я слышу его тяжелые шаги на лестнице.
— Вот, держи, — говорит Доминик, протягивая мне две таблетки и стакан воды.
Доминик
Она вся дрожит и такая бледная.
Сажусь на край кровати, пока она глотает и протягивает мне обратно почти полный стакан воды.
— Я приготовлю тебе немного супа, и если озноб не пройдет, я отвезу тебя в больницу.
Она распахивает глаза и, гневно глядя на меня, трясет головой.
— Я не-не-могу…
— Если от этого зависит твое здоровье, то можешь и будешь.
— Н-н-н-нееет, — сквозь сжатые зубы шепчет она.
— Эйлин, я не могу оставить тебя в таком состоянии.
— Я по-по-по-позвоню м-м-моей ма-мее.
— Сейчас я здесь и присмотрю за тобой. Но в случае необходимости, я сам отвезу тебя в больницу.
Она все еще качает головой, но если ей действительно не станет легче, я сделаю все, чтобы обеспечить ее безопасность.
— Я спущусь вниз, приготовить тебе что-нибудь поесть. Я хочу, чтобы ты попыталась заснуть, хорошо?
Она кивает и сворачивается клубочком.
— Эйлин, нельзя так сильно укутываться. Я должен снять с тебя пару одеял, чтобы твой организм мог остыть. У тебя очень высокая температура. — Она издает болезненный утробный звук, но позволяет мне снять с нее несколько одеял.
