— Я не могу быть среди людей. Они пугают меня. И те друзья, которые у меня были, оставили меня, когда я…
— Когда вы что?
— Когда я уже не могла быть той, какой они хотели бы, чтобы я была.
— И что же они хотели? — Спрашивает Доминик, снова передвигаясь.
— Они хотели, чтобы я была нормальной.
— Что заставляет вас думать, что вы не нормальная?
— Мне следует оставить позади то, что со мной произошло.
— Кто сказал?
— Ну, с тех пор прошло столько времени. И по телевизору я видела тех девушек, которые только спустя четыре месяца были в состоянии рассказать свою историю. Прошло уже три года, а я до сих пор не могу забыть то, что произошло. — Я встаю и начинаю расхаживать туда-сюда прямо за дверью.
— Эйлин, — зовет меня Доминик. Я оборачиваюсь и вижу, что он тоже встал. — Эйлин, — снова говорит он, пока я расхаживаю туда-сюда в напрасной попытке облегчить свое разочарование.
Три чертовых года и мой разум до сих пор не может справиться с этим.
Почему?
— Эйлин! — С нажимом говорит Доминик, возвращая к себе мое внимание.
— Да?
— В этом нет правильного или неправильного. Нет жестких и быстрых правил о том, как долго будет проходить восстановление. Сравнивать себя с другими, не беря в расчет ситуацию, бесполезное и неправильное занятие. Каждая ситуация уникальна. Но подозреваю, что вы уже и сами знаете это. И еще я думаю, что ваше окружение — это то единственное, что вы можете контролировать. Поэтому, желая сохранить спокойствие, вы отгородили себя от мира.
Перестаю метаться и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Доминика.
Это правда?
Неужели я настолько сломлена, что единственная возможность продолжать существовать — запереть себя в своем доме?
Могу ли я выбрать преодоление боли и научиться встречаться лицом к лицу с катастрофическим событием, произошедшим тем пасмурным днем.
— Хочу, чтобы в моей жизни снова были краски, — еле слышно шепчу я.
— Я не расслышал вас, — говорит Доминик, делая шаг к прозрачной двери, поворачивая и наклоняя свою голову так, чтобы лучше слышать меня.
— Я хочу снова видеть много разных красок, а не только бежевый, Доминик. Я хочу вернуть себе фиолетовый. И ярко-оранжевый для вдохновения. Я не желаю иметь внутри себя черный. Мне нужны краски. — Я делаю шаг к двери, и когда подхожу к ней, опуская свой лоб на сетку, и закрываю глаза.
— Я могу помочь вам.
— Пожалуйста, дайте мне надежду, — тихо говорю я.
— Эйлин?
— Да, — я не поднимаю голову, чтобы взглянуть на него.
— На сегодня мы закончили, но завтра…
— Да, — прерываю его я.
— Завтра вы откроете обе двери.
Подняв голову, я смотрю на его мягкое лицо. Черты его лица теплые и в них видно приятие.
— Завтра я открою обе двери, — соглашаюсь я, удивляя саму себя.
День одна тысяча двадцать третий, 10 утра. В дверь еще не звонили.
Что, если Доминик сегодня не придет?
Что, если он больше не хочет помогать мне?
А вдруг он решил оставить меня?
Они всегда уходят.
Стоя в своей гостиной с кружкой дымящегося кофе в руках, я с нетерпением смотрю на дверь.
Он сказал, что будет здесь. Где же он?
Полагаю, это не имеет значения, вероятно я вообще не открыла бы двери.
Я еще к этому не готова.
Я определенно не готова. Я сошла с ума, раз думаю, что могла бы впустить его внутрь, нет ни малейшего шанса, что я смогла бы открыть эти двери.
Еще не время открывать их, моя душа еще не желает принимать это.
Я отворачиваюсь от входной двери и в тот момент, когда я уже направляюсь в кухню, раздается дверной звонок.
Он здесь и все еще хочет помочь мне.
Я оставляю свой кофе и иду к двери. Смотрю в глазок и вижу Доминика, который стоит в полный рост по другую сторону двери.
Глубоко вдохнув носом, я закрываю глаза и опускаю лоб на тяжелую дверь из коричневого дерева.
— Эйлин, я бы хотел чашку кофе, пожалуйста, — говорит он, ничуть не повышая голоса.
Он знает, что я уже стою с другой стороны.
— Я… — Я не уверена, что собираюсь сказать. Я убедила себя, что не могу открыть ему дверь. Страх грызет меня, и голоса монстров звучат все громче.
Неужели я навсегда застряла в мире бежевого цвета?
— Эйлин, который час? — Спрашивает Доминик.
Я гляжу на огромные настенные часы, висящие над обеденным столом в гостиной с тех самых пор, как я сюда переехала.
