— В письме вы сообщили, что Джин куда-то пропал, — сказал Уимзи.
— Да, примерно пять месяцев назад. Он сказал, что поедет в Бельгию покупать свиней или что-то в этом роде. Больше новостей о нем не было. У вас есть какая-то информация о нем?
— Дело в том, что мы обнаружили труп, — сказал Уимзи. — У нас было несколько предположений по поводу того, кто это мог быть. По одному из них — человек, тело которого было найдено, в 1918 году сидел в тюрьме.
— О, значит, вас больше не интересует личность Джина Легроса?
— Нет, напротив. Необходимо точно установить личность человека, труп которого мы обнаружили.
— А у вас есть фотография? Может быть, какие-нибудь размеры? Особые приметы?
— Фотография тут вряд ли поможет. К моменту обнаружения тело пролежало под землей примерно четыре месяца и лицо его сильно изуродовано. Больше того, у трупа отрезаны кисти рук, поэтому экспертиза по отпечаткам пальцев невозможна. Но у нас есть все его размеры и две медицинские экспертизы, последнюю из которых мы получили совсем недавно. В ней говорится, что у пострадавшего, кроме последних ранений, на черепе есть еще старый шрам.
— Ага! Вот это уже серьезная зацепка. А он, этот ваш неизвестный, умер от удара по голове?
— Нет, — ответил Уимзи. — Лицо было изуродовано после смерти. Это мнение обоих врачей.
— Тогда в чем же причина смерти?
— А вот это загадка. Врачам не удалось обнаружить ничего, что могло бы свидетельствовать о причине смерти — никаких смертельных ранений, ни остатков яда, даже версия о смерти от голода не подтвердилась — погибший ел за несколько часов до смерти.
— Может, тогда апоплексия? Паралич?
— Возможно. Ведь когда-то мозг пострадавшего был сильно поврежден. И доктор обнаружил некоторые следы кровоизлияния в мозг. Однако если причина смерти была в этом, тогда зачем было кому-то уродовать и закапывать тело? Нет, видимо, причина была не в этом.
— Да, пожалуй, вы правы. Что ж, тогда предлагаю пойти на ферму Джина Легроса.
Ферма была совсем небольшой и находилась в состоянии, далеком от процветания. Завалившийся забор, полуразрушенный сарай, не полностью засеянные поля — все это говорило о том, что на ферме не хватает работников.
Уимзи и месье Розье встретила хозяйка. Она была крепкой, хорошо сложенной женщиной примерно сорока лет. На руках миссис Легрос держала девятимесячного ребенка. При виде комиссара в глазах женщины промелькнуло беспокойство, но она мгновенно взяла себя в руки.
— Комиссар Розье? — спокойно спросила миссис Легрос.
— Собственной персоной, мадам. Этот джентльмен — лорд Уимзи. Он приехал к нам из Англии, чтобы расследовать одно дело. Разрешите нам войти?
Миссис Легрос пригласила их в дом. Уимзи заметил, как при упоминании об Англии в глазах женщины снова появилось беспокойство.
— Мадам Легрос, — сказал комиссар, — как давно отсутствует ваш муж?
— С декабря, месье комиссар.
— Где он?
— В Бельгии.
— Где в Бельгии?
— Я полагаю, что в Диксмунде, месье.
— Вы полагаете? То есть вы не знаете? Он не писал вам?
— Нет, месье.
— Странно. А какие у него дела в Диксмунде?
— Он узнал, что, возможно, его семья живет в Диксмунде. Вы же знаете, что он потерял память. Однажды в декабре он мне сказал: «Сюзанна, заведи граммофон». Я поставила пластинку, которую он просил — это была песня, написанная на стихи Верхарна. Он слушал песню очень внимательно, а потом вдруг вскрикнул: «Диксмунд! В Бельгии есть город Диксмунд?» «Да, конечно», — ответила я. «Это название мне знакомо! Оно что-то мне напоминает! Я уверен, уверен, что моя мама живет именно там! Мне надо срочно туда ехать. Я не успокоюсь, пока не найду ее», — вот так он и сказал. Я попыталась отговорить его, но он меня даже не послушал. Так он и уехал… и забрал с собой все наши скромные сбережения. С тех пор я ничего больше о нем не слышала.
— Очень трогательная и печальная история, мадам, — сказал комиссар, — однако же, я не могу понять, почему ваш муж выбрал именно Бельгию. В битве под Марне бельгийские отряды не участвовали.
— Возможно, его отец был женат на бельгийке. Может быть, там у него есть какие-то родственники.
