В мирской жизни есть хулиганство, дерзость, в христианстве же есть дерзновение. Дерзновение и дерзость внешне очень схожи, но только внешне: они имеют совершенно разное наполнение. Дерзость — это неоправданное хамство и наглость, а дерзновение — это смелость оправданная. Это купленное право быть смелым. Святые покупали себе право быть смелыми с людьми и даже с Богом. Они покупали себе это право, оплачивая его чем-то очень личным и большим. Дерзновение возникает тогда, когда у человека очень личные отношения с Господом Богом.
— К слову, о дерзновении: это именно религиозное понятие? Дерзновенной может быть только верующая душа?
— Да, дерзновение имеется в виду только по отношению к Богу, и оно касается только верующего человека. И не просто верующего, а еще и приносящего Богу какую-то жертву.
Мученики — дерзновенные ходатаи за нас. Ведь мы недаром поем о святых: «…дерзновение имуще ко Спасу… мир испросите душам нашим»[30]. Причину этого дерзновения можно понять, например, из богослужебных текстов, посвященных мученикам. Там в их уста вкладываются такие слова: «Ты, Господи, стал человеком ради нас, Ты пролил за нас Свою кровь, Ты позволил Себя растерзать, убить, распять… И мы ради Тебя тоже готовы пролить кровь, готовы к тому, чтоб нас резали на части, изуродовали, раздробили наши кости! Мы не жалеем себя ради Тебя, потому что Ты не пожалел Себя ради нас. Ты нам отдал всего Себя, и мы себя отдаем Тебе всецело!» И дальше они попадают в эти камеры пыток, в костедробильные аппараты и машины, их мучают, терзают, они страдают, терпят и продолжают хвалить Бога, пока, наконец, не совершается триумф веры — они уходят душой в Небесный Иерусалим, к вечной небесной литургии.
Кровью мучеников Церковь одевается, как в царские одежды, как в багряницы и порфиры.
Эти страдальцы (а их в Христовой Церкви было очень много во все времена) являются «гвардией» Иисуса Христа, как самые приближенные к Небесному Царю. Почему? Потому, что они отдали Христу все, что только можно было отдать, и отдали с высшей степенью самопожертвования. И потому Христос говорит им: «Просите у меня все, что хотите!» Так мученик за Христа становится открытой дверью милости Божией: ты можешь просить его молитв. Это — купленное дерзновение.
Имея разную степень дерзновения, каждый из нас приближается к Богу, чем-то поступаясь. Кто-то терпеливо несет болезнь или лишение богатства, другой безропотно сносит потерю любви или предательство и взамен потерянного обретает внутреннюю силу и большую любовь к Господу Богу. Молитва такого человека превращается из воздуха в хлеб, то есть становится действенной, живой.
Святые — вовсе не «паиньки», в них есть какой-то смелый, дерзновенный дух… Они же необязательно являются исцеляя и утешая, иногда они приходят и с грозной речью, наказывая или обличая: «До каких пор ты будешь грешить, прогневляя Бога и обижая людей?» Например, Спиридон Тримифунтский мог помолиться, чтобы Бог лишил голоса дьякона, который славился голосовыми данными и тщеславился этим.
Иногда святых просили о заступничестве жители какого-нибудь осажденного города, и они, являясь на помощь, топили целые флотилии вражеских кораблей…
Среди святых нет никого, похожего на Чичикова в молодые годы: мол на службу не напрашивайся, от службы не отказывайся (хотя само по себе правило это хорошее, кстати), аккуратно причесывайся, следи за платьем…
Смирение и терпение: о смысле слов
— Тогда такой вопрос: церковная проповедь часто говорит о необходимости кротости, смирения и терпения. И эти слова зачастую воспринимаются как призыв быть как раз тем «паинькой», о котором Вы говорите.
Почему так происходит и почему мы так редко слышим призыв к дерзновению?
— Помните такую детскую игру, когда мы какое-нибудь словечко много раз повторяем, например «палка-палка-палка»… и через некоторое время становится непонятно, что ты говоришь: «копал» или «палка»?
Повторение одних и тех же слов в течение очень долгого времени может сыграть с человеком злую шутку: он рискует утратить глубинный смысл этих слов и связать их с какой-то сугубо внешней моделью поведения. Когда ты постоянно говоришь только о смирении и терпении, о смирении и терпении, не стараясь раскрыть их смысл, то, во-первых, привыкает ухо слушающего и его ум перестает различать смыслы, во-вторых, вязнет язык говорящего…
