По сути, нам очень часто бывает нужен Божий совет, Божия помощь, чтобы разобраться: что я должен делать и когда? Когда я должен говорить, а когда молчать? Когда я должен убегать, а когда — оставаться на месте перед лицом опасности? Ведь покорность Богу может проявляться как в действии, так и в бездействии в нужное время. Я «иду на баррикады», потому что я послушен Богу, или я не «иду на баррикады», потому что я послушен Богу. И то и другое возможно.
Ведь там, где Господь говорит «не делай», дьявол говорит «делай». Где Господь говорит: «Ешьте!», дьявол говорит: «Не ешьте!» И наоборот. Говорил Бог в Раю: «Не ешьте от Древа познания добра и зла»[25], а дьявол сказал: «Ешьте!» Съели… Господь сегодня на каждой литургии говорит: «Приидите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое!», а лукавый человека отговаривает: «Не надо тебе этого, ты недостоин! Причащайся раз в год, и хватит с тебя!»
Там, где нужно действовать, нас останавливает собственное малодушие и лукавые помыслы. Там, где нужно оставаться на месте, нам не дают сидеть на месте наше беспокойное сердце и лукавые помыслы.
— Как же понять, когда нужно действовать, а когда — покориться обстоятельствам? Молиться, просить о помощи и опираться на здравый смысл?
— Как говорится в Писании, «…тяжелый труд дал Господь сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем» — труд понять, что им делать и когда им это делать.
Надо и молиться, и просить о помощи, и прислушиваться к собственному здравому смыслу. Но до этого человеку необходимо осознать, с чем он имеет дело. Ведь труд поиска правильного пути и решения — это не просто мое личное временное затруднение, с этим выбором сталкивается каждый человек. И проблема выбора очень серьезна, ошибки в этих вопросах очень дорого стоят.
— Отец Андрей, есть такое выражение: «В монашество не прячутся, как в нору, а к нему карабкаются, как на скалу». Мне кажется, это выражение можно применить не только к монашеству, а гораздо шире. Как человеку понять, когда ему пора «выходить из норы» и «карабкаться в гору», а когда все-таки стоит повременить и дождаться внутренней ясности, того самого «толчка», о котором Вы сказали?
— Понять, думаю, можно. Вообще это очень правильные слова, их стоит запомнить. Совершенно верно: надо лезть в гору, а не прятаться в нору. Это касается не только монашества, а и всего остального. Дерзай! Христос нередко произносил это слово: «Дерзай, дочь, и будь цела от раны твоей!»[26]; «дерзайте: Аз есмь, не бойтеся!»[27]; «Господи! Если это Ты, повели мне прийти к Тебе по водам». — «Иди»[28]. Это дерзание, дерзновение, конечно, больше соответствует духу христианства.
Может создаться иллюзия, что христианство ставит своей целью воспитать каких-то бесцветных людей — пушистых и приятных во всех отношениях. Но это совсем не так. Человек-паинька, который начальству мил, с родителями покладист, со всех сторон хорош, слова дурного не скажет, мягок, приятен и… никаков — вовсе не идеал верующего человека. Напротив, мне кажется, такие люди с трудом приживаются в христианстве и с точки зрения христианского благочестия менее успешны.
— Но при чтении «Житий святых» может сложиться как раз обратное впечатление… Почему?
— Есть стилистические особенности жития как жанра, сложившегося в течение многих столетий. Часто, например, оно представляет святых чуть ли не с детства преподобными, опуская, сглаживая многие драматические моменты их жизни. Но на самом деле истории одной Марии Египетской[29] хватит, чтобы понять, насколько это неверно.
В ближайшем приближении мы видим святых очень неординарными людьми. Читая «Жития святых» постоянно сталкиваешься с неким дерзновением, смелостью, с полным выпадением из привычных шаблонов.
Святые вообще, по-моему, ни в какие шаблоны не вписываются. Они могли смириться перед тем, перед кем никто не смиряется, но при этом противостоять тому, перед кем все трепещут, — как Николай Чудотворец, который мог явиться на место казни невинно осужденных и вырвать меч из рук палача. Или как святитель Лука Крымский — ведь в его жизни нет ничего, что напоминало бы «лакированный» образ святости.
