— Невысокий паренек? Смахивает на утонувшую крысу?
— Именно.
— Дай ему пинка под зад и отправь сюда, — ответил Тини.
Ролло кивну и закрыл дверь.
— Это мой приятель, — объяснил Тини, — с адресом копа, — и он ударил правым кулаком по левой ладони. — Наступают хорошие времена.
Уинслоу и О’Хара наблюдали за его руками.
Дверь слегка приоткрылась, и несмело выглянуло узкое, с заостренным носом, серой кожей лицо. Маленькие, напоминающие бусинки, глаза моргали, а из бескровного рта в виде дуги, опущенной вниз, раздался дребезжащий жалобный голос:
— Ты будешь злиться, Тини.
— Да.
— Это не моя вина, Тини, — маленькие глаза метались между Уинслоу и О’Хара и, не найдя поддержки, уставились на Тини. — Честно.
Тини всматривался в маленькое нервное лицо в двери.
— Бенджи, — произнес он, наконец, — помнишь того парня, который сказал мне, что никто не может поцеловать свой собственный локоть и как я потом ему показал на что он способен?
Уинслоу и О’Хара посмотрели друг на друга.
— Да, Тини, — ответило маленький человечек.
Ниже острого подбородка искривленное адамово яблоко то появлялось, то исчезало, как насос в нефтяном месторождении.
— Если я встану, Бенджи и подойду к тебе, то ты поцелуешь свой локоть.
— Ах, тебе не нужно вставать, Тини, — попросил Бенджи и резко влетел в комнату и закрыл дверь.
Худенькая фигура в сером, несколько безжизненных прядей волос крепились на небольшой серой коже головы. В дрожащей руке он держал стакан с вермутом, поверх которого пошла небольшая рябь. Он взял стул, где ранее сидел Дортмундер, прямо напротив Тини.
— Бенджи, иди сюда, — позвал Балчер и накрыл ладонью сиденье стула рядом с собой.
— Окей, Тини.
И он бочком обошел стол вокруг, сверкнул отчаянной улыбкой Уинслоу и О’Харе, как семафор на необитаемом остове, скользнул на стул рядом с Тини и поставил бокал на стол, расплескав при этом вермут на скатерть — не первое пятно. Тини дружелюбно положил руку на шею Бенджи.
— Это Бенджи Клопзик, — представил он своего знакомого. — До сих пор мой приятель.
— Я твой приятель, Тини.
Тини нежно потряс шею Бенджи, и голова маленького человечка заходила ходуном из стороны в сторону.
— Заткнись, Бенджи и познакомься с остальными. Это Ральф Уинслоу, это Джим О’Хара. Джим недавно вышел из тюрьмы.
— Как дела? — спросил человечек и жутко улыбнулся.
О’Хара ответил кивком, размером с прогулочный плац: крохотный, сфокусированный и практически незаметный. Уинслоу изобразил макабрическую пародию на восторг. Он поднял свой стакан, где кубики льда уже давно растаяли и произнес:
— Рад знакомству. Мы только что разговаривали, рассказывали друг другу истории. Тини поделился с нами очень интересными историями.
— О, нда? — Бенджи облизал серые губы таким же серым языком. — Тини, хотел бы и я послушать некоторые.
— А мне хотелось бы услышать твою историю, Бенджи, — Тини снова нежно потряс его шею. — Ты не узнал адрес, да?
— Меня арестовали!
Тини наблюдал за коротышкой, который хлопал глазами в отчаянной искренности. Мягко, как далекие раскаты грома, Тини произнес:
— Расскажи.
— Я бродил неподалеку от участка, как ты и сказал, — произнес Бенджи, — и всю ночь полицейские приводили людей, работали, как карусельная дверь. И затем один коп подошел ко мне со словами: «Выглядишь так, как будто хочешь присоединиться к нам. Заходи». И они забрали меня, набросились, начали задавать кучу глупых вопросов о той крупной краже — я имею в виду, — сказал он, обращаясь к Уинслоу и О’Харе, — разве я похож на парня, что способен украсть большой драгоценный камень?
Уинслоу и О’Хара вдвоем отрицательно закачали головами, а Тини затряс башкой Бенджи.
— Бенджи, Бенджи, Бенджи, я доверил тебе простую работу.
— Послушай, я видел того парня. Того рыжего полисмена, о котором ты говорил. Я прослежу за ним завтра, точно, — на лице его мелькнула скованная улыбка и он продолжил: — Ты был прав насчет него, Тини. Он ударил меня в колено.
— О, нда? — заинтересовался Балчер.
— Затем он сказал другому полицейскому, что его смена закончена и ушел. И прежде чем они выпустили меня, он уехал.
Уинслоу дружелюбно заявил:
