— А я не позволю вам оставить здесь мои стулья. Они мои, и я намерен, черт побери, сидеть на них! Стулья либо останутся здесь и я буду на них сидеть, либо вернутся на мое крыльцо. Выбирайте!
— Вы все равно будете здесь сидеть, что бы я ни делала?
— Вы даже можете подойти и поцеловать меня, но я все равно останусь!
Харлан не видел Софи из-под полей опущенной на глаза шляпы, но чувствовал, как она свирепеет. Он задался вопросом, не решится ли она его поцеловать, и на секунду даже на это понадеялся.
— Поцелую, когда наступит очередной ледниковый период!
— Нам во Флориде это не помешало бы. Здесь никогда не бывает льда.
Краем глаза Харлан заметил, как она сжимает и разжимает кулаки, и с трудом сдержал смешок. Если бы он знал, как приятно доводить Софи Уотсон до белого каления, уселся бы давным-давно возле ее кофейни!
«Эта женщина однозначно заслуживает моего негативного отношения, — размышлял Харлан. — Она приходит к моему дому, отчитывает моих собак, придирается к длине моего газона и ворует мебель, которую я делаю. И черт побери, у нее на все имеется собственное мнение!»
— Вы не можете сидеть здесь вечно! — вскричала Софи.
Он притворился, будто обдумывает ее слова, хотя уже давно придумал план действий. Софи Уотсон неделями доводила его до бешенства. Пора ей отомстить. Может быть, тогда она отвяжется от него и оставит в покое? Ему следует заниматься радиостанцией и уделять внимание брату. У него нет времени на эту нахальную буфетчицу, которая называет его «бельмом на глазу».
— Я передумал насчет аренды стульев.
— Неужели?..
— Я бы с радостью передал вам эти стулья в аренду. Уверен, мы сумеем договориться с выгодой для нас обоих.
— Если вам нужны деньги…
— Не-а. Только какая-нибудь выпивка и ваше приятное общество. — Он одарил ее улыбкой, подтверждая, что на самом деле не так уж плох.
И потом, Харлану ужасно нравилось дразнить Софи. Будет весело. Когда же он доведет ее до белого каления своими шуточками, она сама принесет стулья на его крыльцо.
А тем временем ему нужно много всего рассказать своим радиослушателям.
Секунду Софи размышляла над его словами, и на ее нежном лице четко читались различные эмоции.
— Я считаю, сделка честная, мистер Джонс. — Она повернулась к кофейне. — Я принесу вам чашечку кофе.
Харлан подался вперед, шляпа сползла на его затылок, открывая взору глаза.
— Согласен, только я не пью кофе.
— Кофе пьют все! — заявила Софи.
— Очевидно, нет, мисс Уотсон.
Она протяжно выдохнула:
— Что же вы пьете?
Он усмехнулся:
— Я обожаю чай. Дайте мне чашечку хорошего черного чая, и я ваш навеки.
Софи посмотрела на него скептически:
— Вы не похожи на обожателя чая.
— Внешность обманчива, мисс Уотсон. Я ведь милый парень, хотя вы считаете меня дьяволом в ковбойских сапогах. — Он откинулся на спинку стула и скрестил ноги в лодыжках, представляя взору упомянутые сапоги, потом скрестил на груди руки. Шпилька вздохнула и растянулась у его ног.
— О, мистер Джонс, на ваш счет я не могу ошибаться, — сказала Софи и направилась ко входу в кофейню.
— На всей планете нет человека отвратительнее, чем он! — кипятилась Софи, готовя чай для Харлана Джонса.
Общения с ним ей хотелось меньше всего. Ей следовало работать, собирать деньги для оздоровительного центра и заботиться о бабушке. Только Харлана Джонса ей недоставало!
— Этот «отвратительный человек» довольно симпатичный, — произнесла Лулу. — У него подтянутая задница, как у настоящего ковбоя, огромные голубые глаза и…
— Я видела его задницу и глаза, и они не произвели на меня впечатления.
— Ты привираешь, Софи.
— Нет, я не привираю!
Налив в чашку кипяток, Софи опустила туда пакетик с чаем и поставила чашку с блюдцем на поднос вместе с молоком и сахаром. Она подумывала, не подать ли Харлану Джонсу мед, но потом решила, что такой человек, как он, вероятно, не любит сладкое.
Лулу выгнула бровь, глядя на нее:
— За прошедший месяц ты раз семь таскалась к его дому.
— У меня были к нему претензии как к соседу и владельцу непослушных собак, вот и все! И еще мне понравились его стулья.
— Тебе понравилось то, что он усаживает на эти стулья.
