Что-то такое мы проходили про эльфов и про их священное дерево. Священное… а хранители его почитаются примерно как у нас жрецы богов. Просто у эльфов все куда сложнее с верой.
И жрецы их…
— Он не может жениться! — осенило меня.
— Именно, — с грустью подтвердил эльф. — Хранитель не может обрести спутника или спутницу жизни. И никто не вправе заставить его свернуть с избранного пути.
Никто не вправе, а тут я…
— Видите ли, Виолетта, пока что ваш брак весьма условен, — я не сдержала облегченный вздох, а эльф улыбнулся. — Но он все равно существует. И просуществует всего год, если вы не закрепите его близостью, сделав нерасторжимым.
— А через год? — кажется, у меня появился свет в конце тоннеля.
— Через год, если вы не захотите продолжить свой путь вместе, то просто разойдетесь и будете абсолютно свободны. Да и сейчас никто не вправе принуждать вас жить с ним вместе и быть его женой.
— О боги… — я закрыла глаза, голова снова закружилась, теперь уже от нахлынувшего облегчения. — Конечно! Я откажусь! — поспешно заверила эльфа я. — Можете не волноваться за своего подопечного! Почему же вы не сказали об этом раньше?
А ведь отец спрашивал!
— Я бы хотел вас попросить не делать этого, а подождать год, прожив рядом с ним, — кажется, этот эльф умудрился шокировать меня второй раз за несколько минут.
На переваривание услышанного мне потребовалось время. Просто не верилось, что он это серьезно.
— Моя репутация будет безвозвратно испорчена. И ваш подопечный не обрадуется подобной перспективе.
Он же меня возненавидит!
Наверное, что-то такое отразилось на моем лице, потому что эльф на удивление тепло улыбнулся.
— Его семья весьма опечалена решением единственного сына посвятить себя служению Древу. Их род может прерваться, что плохо для всего моего народа. Мы потеряем их знания и силу.
— Вы что, хотите, чтобы я с ним…
— Нет-нет! Что вы! — поспешил возразить эльф. — На таком я не смею настаивать, хотя и подобный исход лучше, чем выбранный им изначально.
В общем, лучше полукровки, которых эльфы недолюбливают, чем вообще никого. Значит, действительно род очень нужно продолжить.
— Но если не настаиваете, то я по-прежнему не понимаю, — хотелось получить человеческие объяснения, а не велеречивые эльфийские блуждания вокруг да около.
— Если вы проведете вместе год и разойдетесь, то Дьен все равно будет считаться свернувшим с пути и уже не сможет служить Древу. Ему придется завести нормальную семью.
— Нет, если есть шанс покончить с этим сейчас, то так будет лучше для всех, — я сама удивилась от того, как заговорила с эльфом. — Я не собираюсь портить свою репутацию и жизнь другого человека. То есть эльфа.
Разойдемся, проживем год отдельно, законы и формальности будут соблюдены. Возможно, удастся сохранить все в тайне и Стивен ничего не узнает…
— Я предполагал, что вы ответите именно это, — даже странно, почему эльф выглядел таким довольным. И все от того, что предугадал мою реакцию? Но разве она не очевидна? — Мне есть, что предложить вам взамен.
— Не думаю, — испорченную репутацию и год вместе с тем, кто меня точно будет ненавидеть, не заменит ничто.
— Вы, люди, такие поспешные в своих решениях, — покачал головой Эвиналь Ильнао. — Я предлагаю взамен полное исцеление вашего отца.
— Что? — я не могла поверить в услышанное. Если это то, о чем я думаю…
— Вы знаете, что раз в сто лет Великое древо плачет, а из его слез делают лекарство. Оно способно исцелить все и даже вернуть магию, — эльф был предельно серьезен.
— Но этого лекарства крайне мало…
У меня сдавило горло от волнения. Смола Великого дерева действительно исцеляла все. Два раза за баснословные деньги люди получали это лекарство: один раз лет триста назад для короля, а второй раз для какого-то наследного принца. Больше эльфы ни с кем никогда не делились. Говорят, из одной партии смолы получалось не больше десяти порций лекарства. И берегли его, как зеницу ока.
— У семьи Дьеналя есть один флакон. Я связался с ними до нашей встречи, они готовы отдать его в качестве компенсации за все, через что вам придется пройти за этот год и после.
