- Если я правильно информирована, вы помолвлены с леди Патрицией Грейс, - смиренно опустила ресницы Тони. Искоса она наблюдала за его смущением, за ставшими вдруг не ловкими движениями провинившегося школьника. Казалось, Джон не мог найти слов, прислонившись к камину, он молча созерцая танец огня. " А он мил, решительно - очень мил. И вовсе не стар. Эти скрутившиеся от дождя завитки, грустные умные глаза и какая-то роковая тайна, скрывающаяся за сумасшедшей безрассудностью поступков," думала Тони, загрустив вдруг по несостоявшейся пока в ее жизни любви. Она машинально взяла принесенный слугой горячий напиток и память тела, скорее чем память души, взмолилась о продолжении этого вечера, о том, чтобы Астор остался рядом. Она, как бы на минутку, присела на краешек кресла, задумчиво теребя брелок на запястье.
- Джони, я не назвала главной причины моего отказа: я настолько наивна, что мечтаю о настоящей любви...
- Вы уверены, что не сможете полюбить меня? - спросил Астор таким тоном, будто собирался выслушать смертный приговор. - Думаю, что не смогу сейчас объяснить, что произошло со мной за эти дни, нет - за часы, прошедшие с той роковой минуты, когда я увидел вас. Я знаю - это судьба. Жить без вас мне неинтересно и невозможно. Мое существование - песок, убегающий сквозь пальцы. Сухой серый песок. Вправе ли я назвать это чувство любовью? Не знаю... Может быть, оно больше любви, а может - нечто другое... - более опасное, могучее... - Астор глубоко вздохнул и решительно продолжил: - Я буду ждать, Антония. Сегодня вечером, каким бы ни было ваше решение, я расторгну помолвку с леди Грейс. Я должен сделать это в любом случае. А ровно через сутки (он посмотрел на огромные напольные часы) в 17 часов ноль минут я жду вестей. В случае вашего согласия - я вечером представлю вас своей матери. А если нет - вы свободны. Мы никогда не увидимся больше и никто не узнает о состоявшейся здесь встрече.
- Но вы так и не сказали, чего, собственно, ждете от меня, Джон, чего хотите, - Тони поставила свой бокал и поднялась.
- Я прошу Вашей руки. Вернее, согласия, просить вашей руки у ваших родителей... А хочу я того, что не произошло той ночью во Флоренции. Страстно, болезненно, обреченно... Простите за откровенность и не поминайте меня злом. Астор позвонил в колокольчик, и тот же молчаливый слуга проводил леди к автомобилю.
- Так что, я почти леди Астор, ты настоящий оракул, Артур, - Тони радовалась, как ребенок новой игрушке, доложив Шнайдеру о встрече с лордом.
- Ну нет, детка! В этих кругах такие события впопыхах не происходят. Начнутся смотрины, выводы в свет, знакомства, сбор досье, помолвка, оглашенная во всех средствах массовой информации, сплетни, слух и копание в вашем прошлом. И если вы выдержите год - пожалуйте под венец. Но, предупреждаю, дистанция, поистине, марафонская. Представив все "за" и "против", Артур сокрушенно покачал головой. И вдруг, подхватив, закружил Тони по комнате.
- А знаешь, Карменсита, я счел бы себя первоклассной свахой, если бы сумел устроить этот брак!
_
Глава IV (3)
Апартаменты, отведенные Максиму во дворце эмира, поражали роскошью. Такое можно было увидеть разве в кино, и то лишь в таком как "Синдбад-ореход", "Багдадский вор" или "Али-Баба". Понадобилась бы неделя, чтобы облазить и осмотреть - залы, украшенные как драгоценные шкатулки, мраморные дворики с лениво журчащими фонтанами, круглую, выложенную золочеными плитками купальню под сверкающим, подобно новогоднему хрустальному бокалу куполом. Здесь было почти не жарко, и любое пожелание, как в сказке, сразу исполнялось. Залы, сады и даже бассейны предназначались только для Максима. Помимо этого у него появилась свита, одетая с восточной роскошью и никогда не показывающая Максиму спину. Он безумно хохотал, представляя как будет рассказывать в школе об этих толстяках, пятящихся под его взглядом оттопыренными задами к двери, ловко распахиваемыми при их приближении другими слугами - безмолвными и одеревенелыми как статуи.
Максиму даже не приходилось купаться самостоятельно. Слуги намыливали его тело ворсистой тканью, пропитанной пахучим шампунем, потом растирали какими-то благовониями: ему было неловко и смешно, особенно от серьезности, с которой действовала его свита. После купания мальчика церемонно облачали в одеяния, похожие на карнавальный костюм. Присутствующий при этом Амир, одетый подобным же образом, давал Максиму подробные объяснения по поводу различных частей туалета.
