— Я задаю себе вопрос — почему? — произнес Мейер.
— Почему — что?
— Почему он непременно хотел подвесить его к потолку? Ясно ведь, что рану на голове не скроешь.
— Если это был мужчина.
— Ну а если женщина, тогда это должна быть очень сильная женщина, — сказал Мейер и посмотрел на трубы, проложенные под самым потолком.
— В этом городе много сильных женщин, — заметил Карелла.
— О, конечно. Но даже если так… зачем лишние хлопоты? Мертвый есть мертвый. Разве не так?
— Мертвый есть мертвый. Это верно.
Мейер упорно смотрел вверх на покрытую изоляцией трубу.
— Может быть, он хотел убедить нас в том, что мы имеем дело с сумасшедшим? — произнес он наконец. — Застрелить Тилли в затылок, а потом повесить его. Заставить нас думать, что это дело сумасшедшего.
— Может быть, это и был сумасшедший, — промолвил Карелла.
— Может быть.
Оба снова замолчали.
— Я думаю о том, последовал ли убийца за ним сюда, — сказал Мейер.
— Это мог быть кто-то, кого он хорошо знал.
— Может быть, здесь была встреча.
— Может быть, это была заранее запланированная встреча.
— Зачем понадобилось кому-то встречаться в этом проклятом подвале?
— Ну, прямо здесь…
— Наркотики? — сказал Мейер.
— Может быть.
Они оба теперь думали о том, что в городе можно иметь наркотики в любом месте, не только здесь. Человека убили, и вы автоматически думаете о наркотиках. Это самый печальный факт в жизни современной Америки.
— Думаешь, что он хранил наркотики в одном из этих шкафов? — спросил Мейер.
— Может быть.
— Пришел сюда, чтобы проверить сохранность наркотиков.
— Открыл шкаф, убедился, что все в порядке, а парень идет по его следам, стреляет в голову…
— И убегает с наркотиками.
— Может быть.
— Это только сценарий, который надо еще доказать.
— Кстати, он не взял у него никаких вещей. На нем было больше золота, чем в Форт-Ноксе. Убийца ничего у него не взял.
— Очень много вопросов, Стив.
— Мало ответов.
В углу подвала стояла старая чугунная печь, топившаяся углем, явно неиспользуемая в течение некоторого времени. Ее главная дымовая труба была отсоединена на первом колене. Эта труба выходила из котла и внезапно заканчивалась в воздухе. С другой стороны котла труба, по которой возвращалась вода, также была отсоединена. Она была проложена на протяжении двух с половиной футов горизонтально, затем под прямым углом шла вверх и там была отсоединена. Слева от печи стояло угольное ведро. Сверкающие куски угля все еще лежали в ведре у задней стены печи. Свет от лампочки, висевшей под потолком, падал на лопату, погруженную под углом в уголь. Они, может быть, и не открыли бы дверцу печи, если бы Карелла не обнаружил на ручке дверцы маленькую красную каплю. Скорее какой-то красный мазок. Но этого было достаточно, чтобы заподозрить…
— Кровь, — произнес он.
Мейер резко повернулся, перестал изучать угольное ведро и нагнулся, чтобы рассмотреть пятно.
— Может быть, — заметил он.
Карелла подошел к ведру, вынул из него лопату и понес ее к печи. Используя острую грань лопаты, он поднял ручку тяжелой чугунной дверцы. Но они ничего не смогли увидеть внутри топки. Тогда Мейер подбежал к одному из открытых шкафов и вернулся обратно с фонариком.
Так они обнаружили то, что искали, — револьвер 32-го калибра.
* * *
В баре во вторник в пять часов пополудни было не очень-то оживленно. По-видимому, потому, что он располагался вдали от больших служебных зданий, которые в это время освобождались от своих сотрудников. Весь этот длинный день Эндрю неотступно сопровождал Эмму Боулз и теперь был рад расслабиться, пропустить несколько рюмок, заказать хороший обед с бифштексом и на время хотя бы забыть об этой проклятой работе, которую поручил ему Боулз. Он поднял свой бокал, сигнализируя бармену, что хочет повторить выпивку, когда девушка, сидевшая от него справа, повернулась к нему и произнесла:
— Привет, меня зовут Дейзи.
Он сразу подумал, что ему бы хотелось сорвать эту маргаритку.[12]
Девятнадцати — двадцати лет, темно-каштановые волосы, голубые глаза, небольшой курносый нос, рот, словно созданный для греха. На ней была белая шелковая блузка с длинными рукавами черные сапоги на высоких шпильках и черная мини-юбка. Ноги закинуты одна на другую, и правая все время что-то выстукивает.
