Бренн молча сел за весла и начал грести. Морейн сделала усилие, пытаясь приподняться, но не смогла. Ей оставалось только молиться о том, чтобы они направлялись в сторону замка.
Когда лодка врезалась в прибрежную гальку, Бренн помог мокрой девушке подняться и перелезть через борт. Морейн успела сделать несколько шагов, прежде чем потеряла сознание. Ему пришлось подхватить ее и нести дальше на руках. Дойдя до парка, он позвал слуг, но никто не откликнулся. Бренн почти бегом преодолел парк и внутренний двор и вошел в теплый освещенный холл, где толпились люди, среди которых был и Харт, поджидающий своего вождя. Бренн положил бесчувственную женщину на пол и приказал Харту искать Гвидиона.
В тяжело натопленной комнате на огромной кровати под несколькими одеялами из овечьих шкур Морейн казалась совсем маленькой. Бренну было душно в этом помещении, а те изменения, которые внесла в него Морейн, вызывали в нем раздражение. Он впервые был в этой комнате после смерти матери и с трудом мог избавиться от неприятных мыслей, которые она вызывала. Он вспомнил, как Конвенна точно так же металась по подушкам на кровати под тяжелым бархатным балдахином. Его мать, бывшая пленница отца, на которой Дунваллон женился после побега его первой жены, пыталась утопиться в Черном Озере. Ее успели выловить, но она простудилась, у нее начался жар, усилия лекарей были напрасны. Бренну хотелось, чтобы на этот раз все было по-другому. Он зашел сюда только узнать о здоровье принцессы и был подавлен нахлынувшими воспоминаниями, которые давно заставил затаиться в глубине сердца.
Морейн билась в агонии со вчерашней ночи, так и не приходя в сознание. Жар все усиливался, лицо было мокрым от пота. Гвидион и помогающий ему лекарь-жрец провели возле постели больной остаток ночи. Здесь же сидел и перепуганный Инир. Притирания и отвары не помогали. Выживет ли больная, зависело теперь только от ее собственных сил, но теперешнее ее состояние не внушало никаких надежд. Она часто дышала и кашляла. Бренн хотел нагнуться к ней, Гвидион бросил на него сердитый взгляд и отстранил от постели.
— Что ты сказал королю? — спросил он Бренна.
— Сказал, что она упала с лодки, — Бренн с надеждой посмотрел в глаза Гвидиону, — кажется, это правда.
Друида раздражали виноватые глаза брата. Гвидион приготовил питье, Инир хотел приподнять голову женщины, чтобы напоить ее. Бренн оттолкнул его, выхватив у него из рук глиняную миску, хотел сам напоить Морейн, расплескал половину жидкости. Гвидион взял у брата миску, поднял голову больной, дал ей выпить остатки лекарства, Бренну не сказал ни слова. Тот ушел, сердясь на себя за свою неловкость, на Морейн — за ее болезнь, на Гвидиона — за его молчаливое осуждение.
У Морейн начался бред. Гвидион сначала не обратил внимания на ее прерывистые всхлипы, но потом, вслушавшись в лихорадочный и быстрый шепот, он выставил всех из комнаты, оставшись с больной наедине.
В бреду Морейн рассказала то, что так долго и тщательно скрывала от него, маскируя мысли детскими стишками. Теперь Гвидион знал, почему Морейн позволила привезти себя в Поэннин.
Он всматривался в черты ее лица, качал головой и вздыхал: «Как я был слеп!» Если бы он послушался внутреннего голоса и настоял на ее казни прежде, скольких проблем ему удалось бы избежать. Теперь было уже поздно. Он больше не видел в ней врага. Просидев у постели больной весь день он обдумывал возможные варианты дальнейших событий. Все они ему не нравились, Гвидиону очень не хотелось в них участвовать, но изменить что-либо он уже не мог. Он вынес, наконец, свой приговор Морейн и нашел средство вылечить ее.
О том, что во время болезни к ней заходил Бренн, принцессе сказ Инир. Ученик Королевского Друижа, не отходивший от ее постели на протяжении всей ее болезни, этот белобрысый юноша с большими влажными глазами и по-детски пухлым ртом был безнадежно влюблен в Морейн. Он давал ей питье, приготовленное Гвидионом, он кормил ее, ухаживал за ней, сжимаясь в комочек от мысли, что Морейн может умереть. Первое, что она спросила, очнувшись, приходил ли Бренн. А узнав, что заходил лишь раз много дней назад, расстроилась, уткнулась в подушки, а потом прогнала Инира. Он невольно сравнил ее с Вороном — такая же неблагодарная.
