Серасаф пошел вниз по лестнице, пытаясь утихомирить свой гнев. Морейн осталась на стене в одиночестве. Она смотрела ему вслед, думая о том, как изменился ее брат. Он возмужал и посуровел, между бровями пролегла глубокая складка. По его усталому и не по возрасту серьезному взгляду чувствовалось, какое бремя ответственности он несет. От прежнего Серасафа осталась только легкая походка, доставшаяся ему в наследство от матери.
Морейн не пошла к королеве. Что ей делать в траурных покоях рядом с этой женщиной, превратившейся в безжизненный призрак? Выскользнув из замка, принцесса отправилась по знакомой тропинке в лес, где на небольшой полянке ютилась под деревьями хижина Веды. Земля вокруг заросла чертополохом и крапивой. Цепляясь юбкой за колючки, Морейн пробралась сквозь заросли и отворила ветхую дверь. Внутри никого не было. Очаг посреди дома был пуст и холоден. Его не разжигали уже очень давно. Осмотревшись, принцесса поняла, что старуха покинула свой дом навсегда. «Мне даже никто не сказал, что она умерла», — всхлипнула Морейн. Никто не вспомнил о лесной старушке.
Морейн рыдала, скорчившись на заросшем мхом земляном полу. Все, все изменилось. Уже никто не будет здесь ее любить, она никому не нужна. Веда умерла, для брата она только обуза, а ее мать покончит с собой, как только закончится траур. Так делают почти все Туаты после смерти своих супругов. Окончательно замерзнув, она выбралась из хижины, собрала сухих веток, нашла трут и долго неумело терла его, пока не удалось раздуть огонь. Наконец посреди заброшенной хижины заполыхало пламя. Морейн уставилась на мерцающие искры поленьев, вспомнив о давнем гадании в этой хижине. Вот бы узнать, как сложится дальше ее жизнь. Возможно, Серасаф захочет снова выдать ее замуж.
— Ну, нет, — произнесла Морейн вслух, — второй раз я не позволю загнать себя в эту западню!
Она уже приняла решение, что будет идти навстречу своей собственной судьбе и никому не даст в нее вмешиваться. Быть может, уже скачет к ней долгожданный витязь, ветер треплет его волосы, он ищет глазами Морейн и вот-вот найдет ее, ей осталось лишь еще немного подождать, сейчас они встретятся взглядами.
Морейн отшатнулась от пламени, которое едва не лизнуло ее лицо. Как могла она так задуматься? Что за странный морок? Ощутив в своих глазах слезы, она недовольно дернула плечом. «Ты уже не в том возрасте, милая, — сказала она себе, — чтобы плакать из-за несбывшихся надежд». Морейн с небывалым рвением принялась наводить порядок в заброшенной хижине. За этим занятием ее и нашли слуги, посланные Серасафом, которому донесли, что принцесса не вернулась к ужину.
С Волчьей Заставы известий не поступало, горные хребты, окружающие долину, оставались непокоренными. Но на третий день после похорон Светлого Короля загорелись дальние деревни и поселения, а к вечеру вся Эринирская земля была наполнена ужасным воющим войском Поэннинского вождя.
Этого не может быть! О, Великая Богиня, что ждет несчастных жителей этой страны: унизительный плен, жестокое обращение, тяжелые работы, а может быть, и что-нибудь похуже, о Поэннинском племени ходили самые ужасные и кровавые слухи. Но нет, Эринир выстоит, как стоял сотни лет, еще до восшествия на его трои королей-Оллатаров. И, когда Морейн поделилась своими мыслями с братом, Серасаф успокоил ее: конечно Эринир не сдастся, а он, новый король, выйдет на бой с могущественным предводителем вражеских войск.
— Не бойся, Морейн. Мне известно средство, которое поможет одолеть нашего врага, — уверенно говорил Серасаф, пока слуги натягивали на него доспехи. — Я давно ждал этого боя, я давно готовился к нему.
Морейн успокоилась, и ее спокойствие продлилось целых два дня, по истечении которых вражеское войско уже стояло у стен Эринирской крепости. Все окрестные поселения и города были разгромлены, и королевский замок остался единственной еще не сдавшейся твердыней. Серасаф был в отчаянии, он думал, что достаточно убить предводителя врагов, как вся армия чужаков разбежится кто куда. Но ему никак не удавалось встретиться на поле битвы с Поэннинским вождем, к тому же выяснилось, что ведет войска сам король Белин, а кроме него, еще и несколько его братьев. Против крохотного Эринира и юного Серасафа, словно многоголовый дракон, стояла огромная армия, возглавляемая сразу шестью сыновьями Дунваллона. И даже, если бы удалось убить кого-то из них, это бы не обезглавило армию противника. Серасаф, не успевший еще взойти на трон после похорон отца, умел реально смотреть на жизнь: война проиграна в позорно короткие сроки. Ни союзники, ни друзья не успели прийти на помощь, а у Эринира уже нет сил и времени дожидаться их поддержки.
