Пока Шпора оправдывала мудрую политику Свина, я вылез из кустов и продолжил движение по тропе.
Следующий час я спокойно шагал вперед по лесной тропе. Унылое однообразие кустов и деревьев вокруг сыграло со мной злую шутку, я расслабился, перестал осторожничать и нарвался на стаю.
Первый вырвавшийся из-за деревьев бегун удивился нашей встрече не меньше, чем я. Это его секундное замешательство меня и спасло. Успел выхватить из подмышечной кобуры пистолет и с тихим хлопком засадить твари «маслину» между глаз.
Но следом за первым тут же появился второй, затем третий… Я попятился, методично отстреливая азартно урчащих уродов.
Не всех удавалось остановить первым выстрелом, на некоторых заматеревших живчиков приходилось тратить по дополнительному патрону. Но пока выскакивали бегуны, я справлялся, и удавалось удерживать комфортную для пистолетного выстрела дистанцию в десять шагов.
Увы. Шестым, за пятеркой упокоенных бегунов из-за деревьев выскочил лотерейщик. И чтоб его успокоить пришлось отщелкать магазин до конца.
Разряженный пистолет полетел на землю, а через рухнувшего в пяти шагах лотерейщика перескочил очередной бегун.
Едва успел вкинуть винтовку и, выстрелив практически в упор, неожиданно одной пулей завалил сразу двух тварей. Из-за узости лестной тропы зараженным приходилось бежать практически в затылок друг за другом. Первому бегуну пуля прошила сердце и, вылетев из пробитой спины, угодило точно в лоб его преследователю.
Выстрел прозвучал так же бесшумно, как пистолетный, и отдача тряхнула плечо гораздо слабее, чем раньше. Определенно, Пружина честно отработал свои звезды, горох и спораны.
Меж тем поток тварей не ослабевал. Следующим выстрелом я буквально снес пол черепа очередному бегуну. И снова из-за деревьев выскочил лотерейщик.
Сухой щелчок винтаря, и грозная тварь с пробитой грудью валится на трупы. Но проклятая живучесть не позволяет лотерейщику спокойно склеить ласты. Он пытается полсти ко мне на карачках и приходится добивать еще одной пулей.
Через бьющегося в агонии лотерейщика перескакивает очередной бегун и в прыжке ловит грудью последнюю винтовочную пулю. Ее уроду с лихвой хватает, чтобы тут же сдохнуть.
Но радости от удачного выстрела нет и в помине. Грозное даже против лотерейщиков оружие разряжено. В кармане есть запасная обойма, но быстро перезаряжать винтовку я не умею. А по заваленной трупами тропе уже несется очередной бегун.
Винтовка летит в кусты, и в руках появляются извлеченные из инвентаря Шпора и мачете.
Шепчу:
– Круши!
И бросаюсь навстречу бегуну. Боевой Дар активирован. Теперь на десять секунд я практически непобедимая машина смерти. А потом, если не перебью всех тварей, скрутит откат и мне настанет трендец. Конечно, можно еще попытаться на последней секунде активировать «Легче пуха», подпрыгнуть и попытаться пересидеть откат на ближайшем дереве. Но что-то мне подсказывает, что даже бегуны смогут запросто за мной туда забраться, а лотерейщики уж и подавно. Потому доводить до такой крайности очень бы не хотелось.
Враги кончились на восьмой секунде. Последний – сильно заматеревший лотерейщик с уже начавшими костенеть пятками – пытаясь вырвать из бока мачете, до локтя рассадил мне левую руку, отчекрыжил два пальца: большой с указательным. А я, в отместку, вогнал ему Шпору в тупую харю, распилив все в фарш до задней стенки черепушки.
Твари кончились. Меня скрутило откатом. Не вытирая, закинул в ячейки инвентаря Шпору и мачете, и без сил рухнул на тела врагов.
С минуту лежал не в силах пошевелиться. Потом почувствовал, что сдавившая грудь усталость отступает, стал подниматься, облокотился на левую руку и взвыл от боли.
Кое-как сел и сразу занялся изуродованной левой рукой. Залитый кровью рукав не пришлось даже вспарывать, когти лотерейщика раскромсали его в лоскуты, и он ворохом лохмотьев болтался на изуродованной конечности, открывая руку до локтя.
Предплечье украшали три глубокие борозды, кровь из которых вытекала тонкими ручейками, собиралась в тяжелые капли и падала не землю. Капало с руки часто и обильно. Выглядели порезы ужасно, и без нитки с иголкой заштопать их не было возможности. Но эта беда еще худо-бедно решалась с помощью тугой повязки, смастеренной на скорую руку из тех же обрывков рукава. Такая временная мера, хоть полностью и не останавливала кровь, но изрядно замедляла кровопотерю. А вот что делать с обрубками пальцев, из которых кровь вырывалась крошечными фонтанчиками, я даже не представлял.
