Мы спустились к озеру и свернули к лодочному причалу. Пока Бенито договаривался с хозяином парусной лодки, я пыталась разгадать его игру, — он что-то задумал, или я неправильно его поняла? Может, он никакого соблазнения не предполагал? Если так, то жаль.
Но все же, оказалось, что предполагал. Едва я устроились на довольно комфортабельном сиденье, он умело направил лодку в каком-то, ему одному известном направлении, а потом ловким движением сдернул с меня туфли. Отбросив их, он сел на сиденье напротив и объяснил:
— Если вдруг перевернемся, туфли могут потянуть на дно.
Но не объяснил, почему, избавившись от них, продолжал держать в своих крупных ладонях мои ноги и даже слегка, не настойчиво, поглаживать мои пальцы, словно проверяя, как я на это отреагирую. Через пару секунд, убедившись, что я его не оттолкнула, он дал своим пальцам волю поползти к моим коленям все настойчивей и выше. Сознаюсь, это было упоительно.
— И что же дальше? — услышала я собственный голос.
— А дальше мы причалим к одной таинственной бухте, где у меня есть маленькая хижина, о которой знаю только я.
Пока паруса несли нашу лодку по глади озера к бухте Бенито, его руки продвигались все выше и ласки становились все нежнее, так что я поняла восторги стриженых девиц из библиотеки. Но как только нос нашей лодки уткнулся в кусты, скрывающие бухту, тишину нарушил звонкий женский смех, прозвучавший совсем рядом. И только тут я заметила маленькую моторную лодку, пришвартованную в узком устье.
— Анжелика! — ахнул Бенито, и руки его замерли у меня на коленях. — Надевай туфли, быстрей!
Но я не успела надеть туфли — из-за кустов выскочила полуобнаженная Анжелика, за которой с хохотом гнался полуодетый Старик. Увидев нас в лодке, оба застыли, как фигуры в почти забытой детской игре «Замри!». Мы тоже оцепенели — я с туфлями в руках, а Бенито с моими ногами в ладонях. Первым пришел в себя Старик — недаром он держал в руках целые группы террористов.
— Я вижу, ты времени даром не теряешь, Бенито!
— Но и ты тоже, Старик! — огрызнулся итальянец.
Они уставились друг на друга, как разъяренные быки на корриде. И тут вмешались высшие силы: неожиданно из маленькой пухлой тучки на нас хлынул с небес стремительный короткий ливень. Хлынул, обильно полил дождем и прекратился. Недаром говорят, как водой окатил. И охладил ревнивый пыл наших мужчин, оставил им только бессильные слова:
— Я тебе еще это припомню, Бенито!
— И я тебе еще это припомню, Старик!
Лу замолчала и уставилась на Фрейда:
— И как вам моя исповедь?
— Я не понимаю, зачем ты мне все это рассказала. Я ведь не расспрашиваю тебя обо всех твоих бессчетных похождениях.
— А вот зачем! Я бы хотела предугадать, как два диктатора припомнят друг другу старые грехи.
— Два диктатора?
Тут Лу сделала то, ради чего примчалась в Вену, — она раскрыла привезенную ею газету с портретом и подписью крупными буквами.
— С сегодняшнего дня диктатором Италии является лидер фашистской партии Бенито Муссолини.
— Так твой Бенито — лидер фашистской партии?
— Оказывается, именно лидер фашистской партии. А хотите знать, кто мой Старик?
— Он что — тоже лидер?
— И еще какой! Он — лидер большевистской партии, диктатор Советской России, Владимир Ленин!
